Жизель пропускала обеды, как и завтраки, посвящая это время походам по магазинам. Один раз ей пришлось беседовать с детективами по поводу собственного внезапного возвращения, и они предпочли поверить в бредовую сказку о потере памяти, а на Фернана по-прежнему косились с подозрением.

Впрочем, его она обвинять ни в чем не спешила, только пополняла свой гардероб новыми нарядами. Кстати, тратить ей приходилось собственные деньги, вернее, те, что успела украсть у мужа и перевести на другие счета. Потому что в первом же бутике чек на имя Демаре просто не приняли — Алмазный король об этом позаботился.

Люди Демаре следовали за ней по пятам и лишь однажды упустили из виду. И вот этот случай и беспокоил Фернана. Как беспокоили и наши с девочками непростые отношения.

Возвращение Жизель пагубно сказалось на близняшках. Из ее слов выходило, что она сильно скучала по дочерям, но проводить с ними время особо не рвалась. Судя по докладам Жужжена, вся любовь и нежность Алмазной королевы проявлялись исключительно в те моменты, когда на горизонте появлялась я или Фернан. А лучше, когда мы были вместе. Тогда Жизель начинала сюсюкать с близняшками и заверять, что они — смысл ее жизни, ее маленькие сокровища и все в том же духе. В другое же время она находила тысячу и одну причину, чтобы не читать им сказки, не играть с ними в саду, да и в принципе не находиться рядом. В общем, вела себя так, как и до своего загадочного исчезновения. Поэтому ее слова о воссоединении с семьей не стоили и ломаного гроша. Но девочки…

Девочки этого не понимали или отказывались понимать. Они старались, старались изо всех сил, чтобы добиться ее расположения, ее внимания, и расстраивались, когда мать закрывалась в спальне или отправлялась на штурм очередного бутика. А особенно когда плакала — конечно же слезу она пускала только в присутствии близняшек, горько всхлипывала, демонстративно поднося к глазам платочек. После чего удалялась в свою комнату — якобы не хотела, чтобы ее видели плачущей.

В эти мгновения я чувствовала себя особенно отвратительно и хотела, чтобы эту Газель сожрала стая голодных фидруаров. Но у меня был только Реми, который слишком мал, а мирэль Демаре слишком ядовита для такого хорошего фидруарчика.

С Реми девочки по-прежнему играли, а вот со мной отказывались. Но даже если и соглашались под грозным взглядом отца, делали это с таким видом, словно для них это самая настоящая пытка.

Не знаю, догадывались ли они, что такое их отношение было самой настоящей пыткой для меня.

Я не сдавалась, снова и снова пыталась до них достучаться, объяснить, как сильно их люблю, но в лучшем случае наталкивалась на вежливые кивки, в худшем — ловила злые взгляды. Ни любимые десерты от Анаис, ни новые игрушки, ни прогулки с фидруаром были не способны смягчить их детские сердца. За несколько дней я так и не преуспела в попытках восстановить нашу дружбу и чувствовала, что уже близка к отчаянию, к тому, чтобы сдаться.

Как ни странно, наша затянувшаяся ссора с близняшками и концерты Жизель немного отвлекли меня от мыслей о таком важном и волнующем событии, как предстоящий обмен телами.

Я почти не вспоминала о грядущем ритуале. По крайней мере, до тех пор, пока однажды вечером Фернан не позвал меня в свой кабинет.

— Ее величество дала добро. Камень якобы передадут оперной диве, но вместо этого он станет нашим на один вечер, — раскуривая сигару, невозмутимо заявил он.

От его слов меня сначала бросило в холод, а потом в жар.

— Уверен, что получится его подменить?

Демаре кивнул, а я затаила дыхание и вся обратилась в слух.

— Кроме этого, я встречался с Тонэ. Она тоже готова и ждет не дождется обмена. Совсем скоро, Ира, ты станешь собой.

Собой. Я стану собой. Уже совсем скоро…

Но почему тогда мне хочется с криками бегать по потолку кабинета? Лучше — холла, там есть где разгуляться. Или признаться Фернану, что боюсь предстоящего обмена телами сильнее, чем конца света. Вот только что-то мне подсказывало: чтобы я не сходила с ума от страха, он может все отменить. А отменять нельзя. Ни за что! Точно не сейчас, когда в моей жизни и так сплошная неразбериха.

Но если я не могу признаться, что мне страшно до одури, то хотя бы могу разузнать подробности самого обряда.

Сцепив на коленях пальцы, я поинтересовалась:

— Что надо будет делать?

— В полнолуние вы должны будете подняться на холм Расцвета и, удерживая Дардастанирский алмаз в соединенных руках, сфокусироваться каждая на своем теле. Когда лунный свет отразится в гранях алмаза, произойдет выплеск силы, которая ударит в каждую из вас. Проще говоря, магия кристалла выбьет тебя из чужого тела, и твоя родная оболочка подобно магниту притянет твою душу. То же самое произойдет и с Селани.

— И это все? — недоверчиво спросила я.

— Тебе мало? — приподнял бровь Демаре.

У меня вырвался смешок. Нервный.

— Я рассчитывала как минимум на чтение заклинаний и вождение хороводов на вершине холма.

— Когда есть магия камней, заклинания не нужны.

— Понятно.

Я обхватила себя руками. Потому что замерзла, а не потому, что внутри все мелко подрагивало и хотелось выть, как фидруар на луну. Интересно, фидруары воют на луну?

А вдруг что-то пойдет не так? Вдруг это больно? Вдруг не получится?

— Ира, — позвал меня Фернан, возвращая сигару на край пепельницы, — я все время буду рядом. И если что-то пойдет не так, сумею это исправить.

— Правда? — севшим от волнения голосом переспросила я, поднялась и прижалась к его груди. Сейчас мне как никогда нужны были его объятия. А обнимая высокого, сильного и твердого как скала Алмазного короля, я сама становилась тверже и увереннее.

— Правда, — подтвердил он, целуя меня в висок.

И тут мне пришло в голову, что Иришку (то есть меня во мне!) он так не поцелует, поэтому я не сдержала еще один смешок.

— В чем дело? — подозрительно поинтересовался Фернан.

— Э-э-э… ни в чем.

— Мирэль Илларионова, — прорычал его величество, приподняв мое лицо за подбородок и заставляя смотреть глаза в глаза. — Признайтесь, почему смеетесь!

— Подумала, что у нас большая разница в росте, и, когда я стану собой, тебе будет неудобно меня целовать.

Теперь захохотал Фернан:

— С этим я как-нибудь разберусь!

А меня кольнула новая мысль.

— Ты ведь встречался с Селани. Значит, видел меня.

— Да, — кивнул его величество, все еще улыбаясь, — успел все рассмотреть.

— И как я тебе? — спросила как можно безразличнее.

— Красивая. Ира, ты самая красивая. В любом виде. Но, признаюсь, после путешествия в компании Элоиз думал, что буду держаться от рыжих как можно дальше.