Когда принцесса вернулась в постель, уже светало, и она не надеялась заснуть. Уставившись в щербатый потолок, она наслаждалась отсутствием бунтаря, однако беспокоилась, что другие последуют его примеру и тоже вскоре покинут ее.

— Черт побери, что они ожидали здесь увидеть, морской курорт? — заплакала она, ударив кулаком по соломенному тюфяку. — Я никогда не говорила им, что будет легко. Сама не знала, что все окажется так плохо.

Джейрен положил ей руку на плечо.

— Никто не винит тебя, Атайя. Они просто замерзли и устали, им надоело есть сушеную рыбу и пеммикан день да днем.

— И я виновата. Им нужен козел отпущения, и, естественно, выбор пал на меня. Господи, иногда я их ненавижу. Нет, не ненавижу, — поправилась она. — Обижаюсь. И не только на Саттера и таких, как он. Обижаюсь на всех. Я в обиде за то, что им нужно больше, чем я могу дать. За те требования, что они мне предъявляют. — Атайя перевернулась на спину. — Теперь я понимаю, что чувствует Бог: мы тут все внизу забрасываем его просьбами и никогда не высказываем благодарности, кроме двух спешных слов перед обедом. После этого, наверно, хочется отвернуться от всех и не слушать бесконечное нытье в надежде, что мы сами займемся своей жизнью.

— Но ты же от них не отвернешься? — тихо произнес Джейрен, словно озвучил ее внутренний голос совести.

— Конечно, нет, — вздохнула Атайя.

— Иногда бывает, что любишь и ненавидишь кого-то одновременно. Взять тебя с отцом. Ты признала, что любишь его, хотя вы только и делали, что ссорились. Уверен, лорнгельды относятся к тебе так же. Они клянут тебя за все несчастья, но поклоняются тебе за данное им право выбора, право на жизнь вместо отпущения грехов.

— Может, но мне трудно нести такую ответственность. Меня воспитывали не для того, чтобы менять судьбу целого народа.

Джейрен нежно потрепал завитушку ее волос.

— Если ты не возглавишь дело, Атайя, то кто?

— Не знаю, — пробормотала она, зарывшись в одеяла. — Но в этом мире наверняка есть такой сумасшедший.

Муж поцеловал ее в щеку.

— Такой же безумный, как ты? — спросил он, оценивая ее взглядом. — Сомневаюсь.

* * *

В последующие дни в лагере все было тихо. К удивлению Атайи, мятеж Саттера вызвал изменения к лучшему. Оставшиеся колдуны стали серьезней подходить к занятиям: им не хотелось оказаться жертвой принцессы. Хотя недовольства не стихли, люди меньше причитали из-за еды, которая теперь выдавалась крошечными порциями. Пожар уничтожил половину запаса зерна, поэтому с хлебом и элем зимой будет туго.

Морозным снежным утром, спустя неделю после избавления от Саттера, в часовне Атайя с Джейреном зачитывали вслух «Книгу ведя беседу об этической стороне магии. После проявленной бунтарем решимости использовать дар против врагов принцесса подумала, что нужно рассказать колдунам в лагере, что его идеи идут вразрез с древним учением мастеров.

— Итак, прослушав писание мастера Сидры, какой вывод вы можете сделать о применении магических сил как оружия принуждения?

— Она считает, что нам не следует ими злоупотреблять, — ответила светловолосая женщина, которая недавно прибыла в лагерь. — Заклинания даны не для атаки и запугивания, а для защиты и созидания. Переступить через это, все равно что возомнить себя Богом.

— Значит, если мне, например, хочется, чтобы король изменил закон о магии, могу я прибегнуть к чародейству, чтобы его заставить? Могу я вторгаться в его мысли и убеждать, что он сам к тому же стремится?

Женщина покачала головой:

— Нет. Несправедливо пользоваться своим преимуществом и вмешиваться в сознание человека помимо его воли. Это можно сравнить с тем, как священнослужители вмешиваются в нашу жизнь, отпуская нам грехи. К тому же, — добавила она, задумавшись, — если повлиять на него заклинанием, чтоб он выполнил какое-то желание, то рано или поздно действие закончится, и мы окажемся даже дальше, чем откуда начали.

Атайя восхищенно кивнула, обрадовавшись сообразительности новенькой.

— Очень хорошо, Кейт. Ты все правильно поняла, лучше, чем я сама, когда читала книгу первый раз, — хитро добавила принцесса.

Тут заскрипела дверь часовни, и ворвался ледяной ветер. Внутрь вбежал возбужденный Камерон, который с утра стоял на карауле на опушке леса.

— Я нашел Саттера и еще несколько его человек, — задыхаясь, доложил он. — Большинство отделились и разошлись по домам. Могу предположить, что возник раздор по поводу того, ставить ли Саттера главарем. Но оставшиеся сейчас в овчарне. Я увидел дым от костра и пошел посмотреть, кто там.

— Они с ума сошли? — не веря своим ушам, сказал Джейрен. — Люди епископа уже несколько месяцев наблюдают за этим местом.

— Саттер считает, что там довольно безопасно, — ответил Камерон, пожимая плечами. — Надо признать, загон давно пустует. Возможно, Люкин бросил за ним следить.

— Возможно, — не стала спорить Атайя, хотя усомнилась в этом, зная настойчивость врага в делах относительно колдунов. — Но как ты узнал, кто там? Вошел внутрь и разговаривал с ними?

Камерон грустно кивнул.

— Я понимаю, что они изгнаны, но один из них — Трул — был моим другом. Или по крайней мере я его таковым считал, — угрюмо добавил он. — Я никогда не думал, что Трул может присоединиться к Саттеру. Даже попытался убедить его вернуться.

— И тебе это удалось?

— Нет. — На лице юноши отразилось глубокое переживание. — Они используют магию для воровства, ваше высочество. — Камерон когда-то промышлял воровством и знал, с какими неприятностями сопряжено это занятие. — Люди в городе поняли, отчего пропадают вещи и продукты, и сильно злятся, потому что не могут поймать воров.

Джейрен покачал головой, удрученный очевидной тупостью бунтарей.

— Пошли по стопам Ауреля: буквально упрашивают инквизиторов прийти за ними.

— Что еще хуже, — продолжил Кам, — вчера они убили судью Трибунала и заставили его слугу передать епископу, что если он не изменит законы, то они продолжат расправы.

Атайя захлопнула книгу, едва сдерживая гнев.

— Ну хватит. Они зашли слишком далеко.

Ярость не позволяла ей сконцентрироваться для транслокации, поэтому принцесса успокоила нервы ходьбой по снегу до самой овчарни. Джейрен с Камероном семенили следом, чтобы ей не пришлось иметь дело с Саттером и его союзниками в одиночку. Пока они добрались, успели согреться от быстрого шага, и Атайя даже сбросила капюшон, и резкие порывы ветра запутали ее смоляные волосы.

Главарь мятежников не утруждал себя. Он не только не установил стену отражения, но и преспокойно разжег на кухне очаг, и из отверстия в крыше шел дым. Громкий смех слышался на расстоянии в сотню ярдов. Атайя распахнула дверь и увидела около двадцати человек на разных стадиях опьянения, набивающих рты яйцами, маисовым хлебом и беконом. У принцессы потекли слюнки от запаха, но она знала, каким способом они добыли яства.