* * *

Атайя стояла в часовне перед продолговатой панелью, разговаривая с Домом Де Пьером в Килфарнане, за много миль отсюда. Она боялась, что случай с Саттером будет не единственным мятежом, и решила предупредить союзников о подобной опасности среди последователей.

— У нас пока не доходило до открытого восстания, — сообщил ей Мэйзон, — но среди учеников случаются раздоры. Я буду начеку, но надо надеяться, что, кроме Ауреля, недовольных у нас нет. Я свяжусь с Дженной и Джоном. Они открыли школу на юге, — напомнил он. — Хотя у них вряд ли возникнут проблемы. Должно быть, кто-то им помогает, потому что жалоб на нехватку еды оттуда ни разу не поступало. О, и пока я не забыл, я послал сиру Джарвису еще один кусок рунной ткани. Она прибудет через неделю.

— Так Дриана наконец добралась до тебя?

— Кто? — озадаченно переспросил Мэйзон. — Последнее время из Кайбурна никто не приезжал. Я просто подумал, что тебе может понадобиться сукно.

Атайя прикусила губу, обеспокоенная судьбой сарской женщины и ее мужа, но не успела она уточнить детали, как в часовню просунул голову Кейл.

— Извините, что прерываю, ваше высочество, но вы просили сообщить, если появятся люди епископа.

Атайя кивнула и повернулась к панели с расплывчатыми краями:

— Я должна идти, Мэйзон. Мы со вчерашнего дня ждем непрошеных гостей, и вот они наконец прибыли.

Она коснулась плоского камня на своей ладони, и панель почернела. Вскоре черный перешел в белый, окно потеряло форму, превратилось в туман, который тонкими струйками вошел в кончики ее пальцев, откуда и возник. Положив ключ в карман, Атайя вопросительно посмотрела на Кейла.

— Солдаты. Приблизительно пятьдесят-шестьдесят. Жерар принял послание от караульного на опушке. — Он остановился откашляться. — Их ведет Саттер.

Плохая весть, хотя ее и предвидели.

— Прикажи всем быть начеку и не покидать лагерь ни под каким предлогом. Не думаю, что люди епископа доберутся до нас — я лично переставила стены отражения сегодня утром, — но не будем рисковать.

Кейл вышел выполнить поручение, а Атайя осталась в часовне и села на скамью.

— Volo videre, — прошептала она, и на ладонях появилась визуальная сфера.

Почти все будут наблюдать за ситуацией с помощью этого заклинания, но принцесса должна видеть это собственными глазами.

Когда появилось изображение, Саттер с адриэлитами подошел к опушке на сто ярдов и осматривал дубы в поиске входа. Атайю удивило, что бунтарь один, без пойманных с ним сообщников. Даже Камерона с ними нет, с грустью отметила она.

После рейда на полу овчарни осталось около двадцати человек. Брать пленников живыми противоречило принципам епископа. У Атайи оставалась надежда на оставшихся. Саттер тоже в опасности, хотя, судя по его действиям, сын барона собирался получить свободу, предав своих. Запекшаяся кровь на лице лишь доказывала, насколько ничтожны его шансы.

— Ну и где твой невидимый след? — спросил епископ, и его голос прогремел даже в туманной сфере.

Саттер двигался вдоль края леса, ища первую руну на пути к лагерю. По его следам ступали два солдата, каждый держал в руке по веревке, привязанной одним концом к запястью баронского сына, другим — к седлу.

— Я… он где-то тут! — выкрикнул бунтарь. — Я просто пока не нашел, — пробормотал он и вздрогнул.

Атайя увидела корбал с орех величиной, который свисал на кожаном шнурке на шее епископа, — признак недоверия.

— Советую вам стараться усерднее, мой друг. Мое терпение заканчивается, а адриэлиты рвутся в бой.

Сзади переминались по снегу боевые кони, а пятьдесят суровых солдат вглядывались в глубь леса, не выпуская рукояток мечей.

— Кристалл, — произнес Саттер. — Он мешает мне. Если вы его прикроете, то я увижу след.

Люкин неохотно удовлетворил его просьбу, но что может сделать один колдун против пятидесяти солдат? Он взял камень в руку, дал пленнику знак продолжать поиски, и тот, шатаясь, отправился вперед, щурясь на деревья, где должны были скрываться ярко-красные руны.

— Ну? — выкрикнул епископ. — Вы сказали мне, что дорога начинается от засохшего дуба, а мы уже таких три прошли.

— Постойте, дайте мне еще пару минут, я найду его.

Атайя еще полчаса внимательно наблюдала, как Саттер встревоженно ведет солдат по следу, указывающему на юг, в противоположном направлении от лагеря. Когда они вышли из леса недалеко от того места, где в него вошли, бунтарь понял, что его задумка провалилась.

— Здесь нет никаких рун, так? — сказал Люкин, остановив коня у засохших кустов.

Саттер в страхе покачал головой.

— Должно быть, они их стерли.

Епископ помрачнел.

— Значит, они подозревали, что ты их предашь. Ни одна из сторон не может тебе доверять… Как Алдусу, — добавил он еле слышно.

Осознав, что его дело проиграно, бунтарь решил испытать последний шанс, каким бы опрометчивым он ни был. Выкрикнув заклинание, он создал в каждой руке по зеленой огненной бечевке, ударил по оковам и разрезал их, словно меч плоть.

Однако епископ Люкин приготовился сражаться с сотнями колдунов, а не каким-то одиночкой. По его команде пятьдесят адриэлитов подняли руки с мечами, засверкали кольца, броши, и на каждом — по корбаловому кристаллу. Саттер застыл, закатил глаза и закричал в агонии. Потом рухнул на землю и стал кататься по снегу, словно его охватил огонь.

Епископ повернулся к командиру.

— Кончай с ним! — гаркнул он, и тотчас через ветку дуба перекинули веревку и набросили на шею Саттера петлю.

— Нет, нет, я помогу вам найти их! — верещал он, однако, судя по панике в голосе, уже не надеялся на спасение.

— Дурак, какой теперь в этом толк? Наше главное оружие — застать их врасплох. Без нужной тактики кристаллы нам не помогут. А если уж они уничтожили следы, то наверняка наблюдают за нами прямо сейчас и давно знают, что мы здесь.

Епископ поднял указательный палец, и веревка натянулась. Атайя взяла себя в руки. Хотя ей хотелось убрать визуальную сферу, она продолжала смотреть на предсмертные муки бунтаря, не отводя взгляда от его налитых кровью глаз, черного высунутого языка, дергавшихся еще долго после удушения ног. Несмотря на весь ужас происходящего, Люкин на самом деле сделал ему одолжение. Кристаллы довели бы баронского сына до безумия, а веревка быстро оборвала его жизнь.

Убедившись, что жертва мертва, епископ, глубоко задумавшись, прикусил нижнюю губу. Затем развернул коня и словно посмотрел принцессе прямо в глаза.

— Вы наблюдаете за нами, ваше высочество? Благодаря своему маленькому шару? Если так, то знайте: настанет день, и я вымету вас из этого леса. Он занимает большую территорию, и мне понадобится время, однако вам не удастся прятаться вечно. Никому из вас.