он, — но я хотел бы испытать это на себе, потому что никогда не видел ни у кого во взгляде такого чистого наслаждения, когда вы там улыбались, прежде чем вас перестали слушаться ноги.

Он подмигнул и поднял вверх бутылку вина.

— Это вино — просто какая-то отрава. Оно хорошо только тем, что быстро превращается в мочу.

— Вы настоящий счастливчик, сэр, — прошептал Роберт, — если не пробовали ничего худшего.

Но Сэвайл его не слушал, зато лорд Рочестер услыхал, повернулся к нему и приложил палец к его губам. Вместе с Сэвайлом они повели Роберта вниз по лестнице, потом погрузили его в лодку и заботливо устроили между собой на мягком сиденье. Некоторое время он лежал неподвижно, все еще чувствуя пульсацию золотого отлива в своей крови.

— Мой Бог, — прошептал он наконец в самое ухо лорду Рочестеру, — мой Бог, мой Бог.

Лорд Рочестер повернулся к нему и ласково сжал за плечи.

— Вам действительно ничего не сказали? — спросил он тоже шепотом.

— Не сказали?

— Вы понимаете, что я имею в виду?

— Так скажите мне вы.

Лорд Рочестер едва заметно пожал плечами и стал поправлять кружева на манжетах.

— Вы должны знать, — заговорил он наконец вполголоса, — что для вампиров существа, подобные им, обладают магическими качествами. Они, например, могут быть любимы другим вампиром и все же не сходить от этого с ума. Это, как вы, несомненно, в состоянии понять, делает их очень высоко ценимыми существами…

Роберт кивнул. Он помнил разговоры Миледи о таких вещах, но она недоговаривала, не признавалась, в чем было дело…

— Однако, — продолжал лорд Рочестер, — они редко мирятся с тем, чтобы долго быть объектом любви. Их несчастье кроется в том, что они обладают этим качеством в большей мере, чем все остальные. Их кровь для того вампира, который им особенно близок, особенно приятна, наиболее крепка, пьянит лучше любой другой.

Роберт онемел от ужаса и страдания. Он только судорожно тряс головой.

Лорд Рочестер прижал его к себе.

— Так расскажите мне, — шепнул он с внезапной решимостью. — Эти ощущения… Это наслаждение… Всегда ли оно так же приятно, как при первом проявлении?

Роберт сделал вдох, долгий и глубокий, хотя чувствовал, что образовавшиеся в венах сгустки крови способны остановить его дыхание. Но охватившее его состояние продолжалось. Он позволил ледяной волне лизнуть свои пальцы, чтобы проверить, есть ли у него еще самые обычные ощущения, убедиться в существовании того мира, в котором вода оставалась холодной. Он бросил взгляд на дворец, словно удалявшийся вниз по Темзе, и сразу же будто почувствовал на себе его густую тень. Он отвернулся, но глазам предстала бескрайняя громада Лондона. Тогда он поднял взгляд к звездам, сияющим в замерзшем над миром зимнем небе. Темнота была повсюду. Кромешная темнота наполняла и его самого. Он ощущал ее глубину, такую же черную, какой она была в ту ночь, когда был зарезан мясник, когда горела его душа. Он выхватил бутылку с вином из рук Сэвайла и стал пить. Но вино не погасило пожар, бушевавший в его груди, а лишь усилило пламя. Роберт застонал. Он бросил взгляд на берег, и его стало трясти, когда он увидел проституток, стоявших на ступенях спуска к реке.

— Давайте причалим, — вяло пробормотал он, — мы должны… Давайте причалим.

Сэвайл ухмыльнулся, кивнул и дал команду лодочнику. Они доплыли вверх по Темзе до Милфордского спуска.

— Грязная дорожка! — закричал Сэвайл, с трудом выбираясь из лодки. — En avant!

Рука об руку с лордом Рочестером они пошли вперед, и Роберт, не проронив ни слова, последовал за ними. Его разум был адом, переполненным презрением и вожделением.

— Шлюхи! — не унимался Сэвайл, едва удерживая равновесие на промерзшем булыжнике спуска к реке. — Нам нужны шлюхи.

Он свернул в переулок, толкнул дверь борделя и стал озираться вокруг, открывая и закрывая рот, точно выуженная из воды рыба.

— Да их здесь целая толпа! — воскликнул Сэвайл, потом глупо хихикнул и внезапно рухнул на пол лицом вниз.

Лорд Рочестер остановился над ним и обратился к хозяйке:

— У меня нет желания заниматься отбором. Пошлите четырех лучших, и мы займемся каждой из них.

Роберту потребовалось долгое время, гораздо более долгое, чем прежде, чтобы избавиться от пульсаций в крови и снова овладеть своими желаниями. И даже теперь, когда он лежал на пропитанном влагой постельном белье и знал, что исчерпан до дна, мысль о том, что было с ним до того, как его вывели из дворца, не оставляла его в покое. Ужасная, соблазнительная, хищная мысль. По всему его телу пробежала дрожь. Он приказал проституткам убираться вон, потому что вспомнил об Эмили, а размышлять о ней, лежа в окружении такой компании, слишком кощунственно.

— Я потерялся, — сказал он, глядя в потолок, — потерялся без надежды на путеводную нить.

Лорд Рочестер повернулся к нему лицом. Он продолжал развлекаться со своей напарницей, но был далек от проявления чувственности. Весь соблазн этого удовольствия был для него лишь в том, чтобы потренироваться в умении до предела ограничивать собственные телодвижения.

— Мне наскучило это занятие, — сказал он вполголоса по-французски. — Думаю, стоит быстрее покончить с ним и послушать историю вашей жизни.

— А то и другое одновременно у вас не получится?

— Изумительное предложение, — рассмеялся лорд Рочестер.

Роберт перекатился на постели ближе к нему и начал рассказывать. К тому времени, когда он закончил, его глаза были мокры от слез.

— Как видите, милорд, — сказал он, вытирая слезы, — я настолько лицемерен, что, оплакивая родителей и подругу детства, все больше превращаюсь в настоящего изверга.

— Вы же не вампир.

— Еще нет, — тихо прошептал Роберт. — Еще нет, еще нет.

— И даже не похожи на него.

Лорд Рочестер сделал паузу и спросил:

— Ваша подруга, возлюбленная Воэн… она жива?

— Надеюсь, да.

— И чтобы освободить ее, вы должны стать вампиром?

Роберт пожал плечами.

— Да, — лорд Рочестер кивнул головой, словно соглашаясь с самим собой, — это страшный выбор.

Какое-то мгновение он лежал не шелохнувшись, словно онемел от собственных раздумий, потом вздрогнул и заговорил:

— Потому что, когда мы спотыкаемся во мраке ночи жизни, у нас должна быть хотя бы надежда, что где-то в самом деле есть свет… Солнце… Бог.

Он вздохнул, поднял лицо и стал вглядываться в пламя свечи.

— Так-то вот, — прошептал он. — Я помогу вам, чем смогу. Потому что в предстоящем вам испытании я вижу прообраз того выбора, который, придет день, должен буду сделать и я сам.

Роберт пристально посмотрел на него, но, прежде чем он успел заговорить, лорд Рочестер остановил его, подняв руку.

— Минутку, — извинился он.

И