насколько остекленели его глаза, но тем не менее, когда он внезапно, склонился к нему, лицо этого молодого человека приняло осмысленное и настороженное выражение. Роберт даже вообразил, что разглядел его настоящий взгляд: пристальный, страстный и поразительно ясный.

— Даже если я и насмехался над вами, — прошептал он, — вы, не сомневаюсь, поймете и поверите мне, что это всего лишь насмешка над тем, что осталось смертного во мне самом.

— Но я не понимаю, — возразил Роберт. — На ком среди всего этого сборища нет, по-вашему, вины за подобные промахи?

— В самом деле, на ком? — с улыбкой повторил вопрос лорд Рочестер. — Это поистине многократно имеющий сам себя двор. И все же полагаю, что вы понимаете меня, когда я говорю, что здесь есть создания, желания которых более… бессмертны.

Его передернуло. Он усмехнулся и поднял свой бокал. Роберт проследил за его взглядом и понял, кому предназначался этот молчаливый тост, — он увидел Миледи. Ее сопровождал упитанный и очень пьяный молодой волокита. Ее глаза, хотя и скрытые в тени маски, были подобны золотым огням. Лорд Рочестер взглянул на Роберта, поднял бровь и слегка скривил губы.

— Думаю, — пробормотал он, — молодого человека, притязающего на благосклонность этой леди, вскоре найдут мертвым, таинственным образом поруганным или плавающим в Темзе.

Роберт уставился на него испуганными глазами.

— Откуда вы знаете о таких вещах? — прошептал он наконец.

— С таким же успехом я могу адресовать этот вопрос вам.

— Я… — Роберт замолчал и отвернулся, но вскоре снова обрел дар речи: — Это странная история.

— Mais d’accord[4]. И все же?

Роберт не ответил. Он продолжал наблюдать за Миледи и волокитой. Его внутренности снова отозвались звоном золота.

— Я чувствую… — прошептал он, потом пошатнулся и сделал резкий глубокий вдох.

Он дышал все чаще по мере того, как приливы наслаждения разогревали его кровь, подобно языкам пламени.

— Я ощущаю… — вымолвил он, тяжело дыша. — Мне даже не нужно пить… это такое наслаждение…

— Что?! Это производит на вас впечатление уже сейчас?

Роберт утвердительно кивнул.

Лорд Рочестер схватил его за руку.

— И каково оно, — спросил он не терпящим возражений голосом, — это ваше удовольствие? Вы должны мне сказать. Как вы его ощущаете?

Роберт закрыл глаза.

— Это рай, — сказал он. — В мире нет ничего, что могло бы с ним сравниться.

— Как?! Ни даже миледи Кастлмейн?

Роберт улыбнулся и отрицательно покачал головой.

— Да, — вздохнул лорд Рочестер и понимающе кивнул. — И все же вы продолжаете сторониться таких удовольствий, предпочитая прелести этой дамы.

— А вы бы не стали? — спросил Роберт.

Лорд Рочестер посмотрел на Миледи, затем одним глотком осушил стакан.

— Не знаю, — заговорил он наконец. — Я начал побаиваться, что полюбил удовольствия больше, чем собственное счастье.

— Не всякое наслаждение обязательно угрожает счастью.

Лорд Рочестер презрительно рассмеялся.

— Да, но любое наслаждение творит худшее — оно способно возобладать над вами. Я не по доброй воле гублю свою душу, сэр, и все же в ней наросло уже так много грязи, что я нахожу удовольствие тем более приятным, чем оно порочнее. Если вы сомневаетесь в том, что я говорю, присмотритесь еще раз к вашей леди. Или лучше… — Он сделал паузу, и его ухмылка стала похожей на оскал голого черепа. — Понаблюдайте за маркизой де Мовизьер.

— Так она здесь? — проговорил Роберт.

Лорд Рочестер махнул рукой в сторону танцевавших гостей.

Роберт обернулся и заметил Маркизу, промелькнувшую в просвете кружившихся пар. Он стал проталкиваться вперед, чтобы увидеть ее ближе. Она сидела возле мисс Молит, неподалеку от входа в галерею, и что-то нашептывала ей на ухо, как если бы предупреждала свою кузину или давала ей совет, — классическая картина появления при дворе молодой девушки в сопровождении пожилой наставницы. Но внезапно, прямо на глазах, лицо Маркизы потемнело, а губы сложились так, словно их обладательница почувствовала голод. Взгляд вспыхнул не поддающейся описанию словами алчностью. Она пошатнулась словно от вызванного вожделением головокружения и обеими руками оперлась о груди мисс Молит. Она очень нежно сжала их, а потом расправила пальцы так, будто это были не пальцы, а когти.

— О, кровавые раны Христа, — сказал тучный приятель лорда Рочестера, пробираясь между танцующими, чтобы присоединиться к ним, — гляньте-ка на эту леди, обладательницу столь пылкой натуры.

— Очень верно подмечено, Сэвайл, — усмехнулся лорд Рочестер. — Очень верно.

Роберт глядел на Маркизу, которая, казалось, готова была упасть в обморок от обуревавшего ее желания.

— Что могло послужить причиной такой необыкновенной страсти? — прошептал он.

Тучный коротышка Сэвайл окинул его недоуменным взглядом.

— Что же тут непонятного? — спросил он. — Ее чувственность отдает предпочтение прекрасному полу.

Но лорда Рочестера недоумение Роберта удивило гораздо больше, и он переспросил шепотом, приблизив губы к самому уху юноши:

— Причина? Вы действительно ее не знаете?

— Нет, — ответил Роберт, — и у меня скоро лопнет терпение оттого, что меня не посвящают в подобные тайны.

— В таком случае пойдемте, — решительно произнес Рочестер, — и выясним эту непонятную для вас причину.

Он повел Роберта за руку к тому месту, где сидели Маркиза и мисс Молит. Роберт видел, как Маркиза прильнула щекой к плечу мисс Молит и вдохнула ее запах, а потом сразу же отстранилась и закатила глаза. Роберт тоже сделал глубокий вдох, но выдохнуть воздух было трудно, и он услышал вырвавшийся из его груди стон:

— Нет…

Но его внутренние ощущения были совсем иными. Юноше представлялось, что он истекает кровью в окружающий воздух и парит в нем, оставляя тело и превращаясь в золотистую жидкость. Он весь состоял из тысяч огненных искр, и каждая искра доставляла ему наслаждение, какого он никогда не знал прежде. Он издал долгий пронзительный крик. Его мучили сомнения, не достиг ли он той точки, где наслаждение начинает причинять вред, потому что оно становилось слишком, слишком приятной, самой приятнейшей болью, в какой ему никогда прежде не доводилось плавиться, превращаясь в жидкое золото. Теперь ему предстояло раствориться в воздухе…

И все же он не растворился, понял Роберт, когда его выводили из танцевального зала, а затем за двери здания на морозный зимний воздух. Он тряхнул головой и огляделся. Он стоял на площадке лестницы, а внизу виднелась лодка, которая раскачивалась на переменчивой речной волне. С обеих сторон его поддерживали Сэвайл и лорд Рочестер.

— Что случилось? — пробормотал он. — Куда мы направляемся?

— Вы упали в обморок, — ответил лорд Рочестер, — от избытка наслаждения. А направляемся мы покататься по реке, чтобы у вас было вволю слабительного по имени холод.

Сэвайл залился радостным смехом и слегка ткнул его локтем в ребра.

— Не знаю, что вы пили, — сказал