— Вы хотите сказать, что я должна ехать до Блэквуда с… ним? — сказала она, кивнув на Дункана. Она явно не узнавала его.

— Вы нисколько не пострадаете, — поторопился сказать Ридли. — Но мы не можем допустить, чтобы девушка бродила сама по себе, не так ли? Мы не в состоянии предвидеть, надолго ли задержимся, а продовольствие должно быть доставлено в Блэквуд.

Леди, казалось, на минуту задумалась. Она взглянула на повозку, затем на Дункана, который отвернулся, избегая ее пристального любопытного взгляда.

— Вы понимаете, мистер Ридли, что моя репутация пострадает, если следовать вашему предложению?

Ридли густо покраснел.

— Я… я…

— Поехали, — бесцеремонно сказал Дункан. Они понапрасну тратили время.

Его вмешательство удивило Фиону Хейнс.

— Мы же не бросим мисс Бартон одну на опасной дороге, — предположил Ридли.

Она взглянула на него и покачала головой: нет, они не могли бросить Шерри.

— Если желаете, миледи, мы закажем место в дилижансе до Эдинбурга. Он прибывает около четырех часов, — предложил Ридли.

— Что? Нет! Я не могу вернуться в Эдинбург. Нет, не сейчас, мистер Ридли, — я и так слишком надолго задержалась. Я должна найти брата, пока не поздно.

— Да, — сказал Ридли, глядя на повозку. — Тогда…

— О, Бога ради, — отрезала леди Фиона и, развернувшись, пошла к повозке.

Когда Ридли закрыл за ней вход в повозку и закрепил его, он со страдальческим выражением лица взглянул на Дункана, и тот вздохнул:

— Мы еще увидим, кто из нас вытащил несчастливую карту, Ридли.

— Да, милорд, — тихо сказал кучер и взял под уздцы лошадь Дункана.

Подождав, пока Ридли сядет в седло и отправится в путь, он сам забрался на скамейку на наружной стороне повозки, намотал на бездействующую руку вожжи, взял кнут и тронул им шею передней лошади.

К счастью, его пассажирка большую часть времени сидела тихо, если не считать, что вскрикивала каждый раз, когда повозка попадала в яму. Дункан настолько погрузился в свои мысли, что едва разобрал жалобный голос леди Фионы, в этот момент кричавшей «извините!». Дункан не остановил лошадей, а наклонился в ее сторону и спросил:

— Что?

— Пожалуйста, остановитесь! — крикнула она. — Вы должны остановиться!

Дункан неохотно выполнил ее просьбу.

— Что? — снова спросил он, когда лошади встали.

— Мне надо… я бы… хотела… — пролепетала Фиона, и повозка немного покачнулась. Она вылезала из нее.

Дункан быстро размотал вожжи на руке и, соскочив с козел, направился к задней стенке повозки. Он протянул ладонь, Фиона оступилась и ударилась о стенку в отчаянной попытке устоять на ногах. Убедившись, что стоит на земле, она поправила шляпку, повернулась и посмотрела на Дункана своими золотистыми глазами с медным отливом.

Как он мог все эти годы не замечать этих изумительных глаз? — подумал он.

— Я не хотела бы беспокоить вас, сэр, но дело в том, что вся эта тряска и толчки… и я должна… мне надо…

Фиона была слишком леди, чтобы признаться, и Дункан, поклонившись, широким жестом указал на деревья, стоявшие по обе стороны дороги. Она, прищурившись, посмотрела в указанном им направлении, затем прикусила губу и покосилась на него.

— Я полагаю, другого выхода нет, не так ли? — Прикрытый шарфом, Дункан позволил себе улыбнуться.

— А если там звери? Или, хуже того, разбойники?

Он пошевелился и приоткрыл ворот своего пальто, показывая ей, что носит с собой пистолет.

— А, — произнесла она, кивнув. — Он очень может пригодиться… вам. Видимо, я умру, или от стыда, или от шока, пока вы доберетесь до меня, если вы намеревались до меня добраться. — Фиона снова посмотрела на него: — Вы извините меня? — И с этими словами удалилась от дороги и, осторожно ступая, вошла в лес. Затем остановилась и посмотрела на него. — А вы могли бы подождать позади повозки? Пожалуйста!

Дункан поднес руку к шляпе и перешел на другую сторону от повозки.

Фиона Хейнс, как обнаружил Дункан, была удивительно очаровательной молодой женщиной.

Когда Фиона вышла из леса, человек Бьюкенена стоял позади повозки. Положив одну руку на грудь, поддерживая ее другой рукой, которая была повернута к телу под каким-то неестественным углом, он стоял, небрежно скрестив ноги и наклонив голову, со сдвинутой на лицо шляпой. Он был высокого роста, выше шести футов. Большой мужчина с очень широкими плечами.

Его вид заинтриговал ее — огромный молчаливый мужчина с покалеченной рукой и черной повязкой на глазу. Если бы по дороге он не произнес двух-трех слов, Фиона сочла бы его немым.

Завидев ее, он открыл дверцу повозки и протянул руку.

— Давайте же, — сказал он тихо, но с раздражением. О, его голос! Спокойный и тихий, как таинственный шепот. Он пробуждал в ней кипение крови и далекие воспоминания или мечты, такие неуловимые, что она не могла поймать даже их нить.

— Я иду, — сказала она. — Не надо волноваться.

Фиона поставила обутую в сапожок ножку ему на руку, чувствуя, как его пальцы крепко обхватили ступню, затем он подкинул ее вверх словно перышко. Она опустилась на одно колено и чуть не задохнулась, когда он положил руку ей на бедро, не давая упасть на спину.

Фиона залезла в повозку и оглянулась посмотреть на него. Он закрывал здоровой рукой дверцу, и тоже взглянул на нее. Они смотрели друг на друга бесконечно долгую минуту, потрясающую минуту.

— Готовы? — спросил он.

— Да. Спасибо, — сказала она и неохотно отвела от него глаза.

Через мгновение Дункан снова пустил лошадей рысью.

Фиона ничего не могла с собой сделать: она все время думала о его широкой спине, находившейся всего в нескольких дюймах от нее, и чувствовала приятное прикосновение руки Дункана к ее бедру.

Эти мысли навевали на нее легкую дремоту, и она легла на скамью, подложив под голову руки.

Фиона думала, что проспала лишь несколько минут, но когда повозка резко остановилась и она чуть не свалилась на пол, увидела, что стемнело.

Она села и поморщилась от боли в шее, сказывалось то, что она спала на скамье. До нее доносились какие-то звуки. «Деревня», — предположила она и стала пробираться к задней стенке повозки. Она вылезла, изображая на лице беззаботную улыбку при виде двух мужчин в грязных штанах из оленьей кожи, которые, на ее везение, оказались рядом.

— Добрый вечер, — сказала Фиона и, повернувшись, почти столкнулась с мистером Дунканом. — О, прошу прощения, — пролепетала она. В угасающем свете дня он выглядел еще более мрачным и таинственным. — Пожалуйста, скажите, что мы остановились пообедать. Я умираю с голоду.