мы и слова не сказали друг другу о вчерашнем и… — отчаиваюсь я. Мы всего лишь соприкоснулись душами, но этого мало.

— Это лучший способ, чтобы помириться!.. Вы такие нежные и красивые, что весь зал взирал на вас…

Вот черт. Почему у нас всегда получается быть у всех на виду?

— Думаешь, все узнали нас?

— В этих маскарадных штуках, конечно — нет! — подбадривает меня, двумя руками, за уши заправляя свои короткие волосы.

Мужчина на сооруженной небольшой сцене четко объявляет предмет продажи, указывая рукой на экран, поэтому наше внимание к нему удваивается:

— Самолет «МФ 13». Вместимость четыре человека. Начальная цена — Полмиллиона долларов. Почти за так.

Сердце сбивается с ритма. В мыслях не было, что его выставят первым. Мой самолет. Моя белая птица. Но не для меня она. Я подписала документ, что проценты от продажи пойдут на благотворительные нужды. Остается молиться, что Джексон не будет против этой идеи. Я и ранее говорила ему, что в таких невесомых вещах не нуждаюсь.

— Милана, подожди. — Ритчелл додумывается, взирая на огни, привешенные к самолету Джексоном в мой день рождения, — А это не подарок ли от Джексона, который он осмелился тебе подарить?

Ее выпуганные глаза, выражающие крайнее изумление, которое можно спутать с чувством страха, наводит на меня приступ смеха.

— Именно он.

— Ты с ума сошла! — указывает с простодушной откровенностью она и посторонние озираются на нас. — Продавать свой самолет, сумасшествие!

— Сумасшествие дарить такие подарки, подруга! — хохочу я от ее реакции, чуть приподнимая платье вверх, которое так и спускается всё ниже и ниже, оголяя верхнюю часть тела.

Вне себя от изумления, смешанного с негодованием, она, ломая руки, отходит на пару метров в сторону, хватает, как орел добычу, свободный микрофон и выкрикивает:

— Полтора и я приобретаю его!

Я впадаю в ступор.

— Ритчелл, ты-ты-ты чего? — трясу ее за плечо, сделав два шага к ней.

— Я не посмею тебе это сделать!

— Нет, — кричу я в потрясении, — извините, произошла ошибка!

— Я не ошибалась! Он — мой! — настойчиво пронзает Ритчелл и, отмахнувшись от меня, идет к сцене.

— Раз эта элегантная леди настолько горит желанием его купить, то мы не должны ей противостоять. Он — ваш. Продано! — Раздаются визжания и хлопанья в ладоши.

Я стою с раскрытым ртом и держу руки по швам. Само дыхание пришло в шок. Повернув голову вправо, зрею Джексона, стоящего с Питером, которые примерно с таким же состоянием поражения, как у меня, озираются на Ритчелл, вольно размахивающей сертификатом на приобретение движимой вещи. Питер быстрыми шагами ступает ко мне, в явном недоумении происходящего. Тревога в душе растет.

— Сестренка, ты мне можешь объяснить, что моя леди Джеймс делает на сцене и что за золотую бумажку она разносит по воздуху? Я беседовал с Джексоном и Итаном и не совсем… — Он замолкает, видя, как ей делают комплименты, пожимают руки и делают несколько фотографий на фоне самолета, который в ближайшее время следует забрать с места его стоянки и оплатить за него сумму.

Ошеломленная, в состоянии растерянности, с появившейся улыбкой изумления от фраз брата, сообщаю:

— Сию минуту она купила мой самолет.

— Купила что, прости? — Глаза Питера залезают на лоб. — Мне послышалось явно неверное. Что ты сказала? — Он сверлит взглядом по моему рту, чтобы не упустить слова, вырывающиеся наружу, и прочесть по губам.

— Она. Купила. Мой. Самолет. — Произношу по словам с расстановкой и поднимаю на него взгляд. Его глаза, точно стекла. Никоим образом больше не скажешь иначе.

— ЧТО? — с плевком выражает Питер и закусывает нижнюю трясущуюся губу.

Джексон на расстоянии полметра от нас неудержимо бросается с бешенством:

— Позволь уточнить, ты продала свой самолет и ничего мне не сказала об этом?

Никогда бы ранее не могла подумать, что тема состоявшегося диспута возникла из-за того, что я продала СВОЙ СОБСТВЕННЫЙ самолёт, не одежду или планшет, не книгу или кресло, а порхающую белоснежную «бабочку», увеличенную живым микроскопом в сотни тысяч раз.

— Детка, ты ограбила киллера? — смеётся Питер от поражения, что, пожалуй, ему только и остается. — Что за «миллионерские» шуточки?

— Я не шуч…

— Ты скрыла от меня это! — уже настойчиво и с грубостью повторяет Джексон, не дав мне доказать, проникая разозленным взором. Пуговицы на рубашках готовы вылететь в потолок от его перенапряжения.

— Джексон, пожалуйста, — берусь за его огненные руки, — не говори так. Ты знал, что я не смогу принять такую вещь.

— Ты ей что, и самом деле подарил само… — Распахивает глаза старший Моррис, потирая бровь. — Ты в порядке, братец?

— Не с тобой говорю! — грубо отрезает он, смотря мне в глаза. Теребя бабочку, висевшую у его шеи, он в конце концов сдирает ее себя, что приподнимает ворот его рубашки. — Причина скрытия? — Он снова раскрывает неровности характера.

Я вздыхаю, сама начиная злиться то ли на себя, то ли на то, что он опять выясняет со мной отношения, высказывая поток горечи, колеблющейся у него в сердце, и никак не желающей отходить прочь.

— Я не успела сказать и поэтому в последний момент выставила его на продажу, — признаюсь я, сжимая руки за спиной.

— И моя будущая женушка его выкупила, — развивает мысль Питер, повышая, то понижая голос от удивления.

Джексон про себя высказывает парочку недовольственных замечаний в мой адрес.

Счастливая подруга спускается со ступенек и, спустив маску, чтобы увидеть нас, возвращается обратно.

— И почему ты мне не сказала, что приобретешь самолёт? И откуда мы возьмем деньги, чтобы выплатить такую сумму? — Питер берет роль Джексона. Его лицо искажается сетованием.

Я лихорадочно смеюсь, не зная, как остановиться. Нервный смех бьется наружу.

— Родители меня поймут… — с радостью заключает она, — и помогут. Но сам пойми, я не могла видеть, как этот малыш попадет в чужие руки.

— Малыш? — Питер старается спокойно принимать случившееся, но эмоции перехлестывают его непробиваемость. — Какой «малыш»? Это таким он представляет из себя на картинке, но в натуре — большая ледяная глыба. — Мысли раз за разом атакуют брата: — Почему ты не посоветовалась со мной?

— А что в этом такого? — Ритчелл настораживает тон Питера.

— Ничего не находишь? Покупать без учета мнения своего мужчины?

Джексон, не выдавая ни единого звука, неожиданно хватает меня за запястье и с резкостью движений куда-то тащит, высказав до этого коротко серьезным голосом:

— Мы скоро вернемся.

Его рука, насытившаяся внутренней злобой, кажется, стала больше. На его скулах вздутые желваки.

— Джексон, куда мы так рванули?

В ответ — тишина. На фоне безмолвия от Джексона — торги коттеджа на берегу морского побережья.