Улица, на которой жил Бен, была богемной, если не сказать захудалой, когда он покупал дом после переезда в Лондон: много лет там обитали книгоиздатели, актеры, академики. Теперь же она стала роскошной, вокруг появились аккуратно подстриженные живые изгороди, а на каждой подъездной дорожке стояло по блестящему черному джипу. Было пустынно и очень тихо, дети не играли на улице, шторы во всех окнах были задернуты, и отсутствовали всякие признаки того, что дома вокруг обитаемы.

Корд постучала в ярко-красную дверь дома своего брата. Руки ее тряслись. Пожалуйста, будь дома… Нет! Нет, не будь.

– Привет, – сказала она, когда Айрис открыла дверь.

Айрис сжала дверь длинными тонкими пальцами, ее бледное лицо зарозовело в полуденном солнце. Она удивленно смотрела на свою тетю.

– Что вы здесь делаете?

– У меня были дела неподалеку, и я решила заскочить, – Корд покачала головой. Заскочить, как будто она была их соседкой-мультимиллионершей, которой нужно одолжить чайный пакетик.

– Так, значит, вы передумали, – сказала Айрис нейтральным тоном.

– Я не знаю, – просто ответила Корд. – Слушай, можно мне войти?

Айрис молча развернулась и пошла по коридору. Корд последовала за ней.

Она не узнавала дом. Внутри все выглядело шикарно – так, как и должно было, но Корд все равно не могла не удивляться. Бен стал большой шишкой, его жена работала – кем? художником по декорациям? Конечно, он не стал бы оставлять постеры альбомов восьмидесятых годов, кучу фотографий прошедших дней без рамок и плакаты в стиле ар-нуво из шестидесятых с изображениями концертов и обложек альбомов, которые так любила Мадс. Теперь все вокруг было оформлено со вкусом, в приглушенных тонах, а на стенах висели дорогие репродукции. Корд вспомнила, что Лорен работала кинодекоратором. Дом напоминал съемочную площадку.

Корд опустила руки в карманы, гадая, не было ли ошибкой прийти сюда. Она остановилась в пролете небольшой лестницы.

– Пройдемте на кухню. – Айрис сделала приглашающий жест рукой. – А, вот и Эмили.

Ее сестра появилась у начала лестницы и недоуменно взглянула на Корд.

– Простите?… – сказала она.

– Это тетя Корд, – представила ее Айрис.

– О Господи, – проговорила Эмили, застыв на месте. Своими прерафаэлитскими изгибами ее фигура составляла резкий контраст черно-белой геометрии Айрис. – Простите. Здравствуйте.

Эмили повернулась к сестре и сжала челюсти, едва намекая на недовольство, но Корд заметила этот знак и сразу же пожалела о своем решении.

– Кажется, мне пора, – сказала она. – Я зашла всего лишь повидать… Повидать… – Она осеклась. – Я выберу другое время…

– Ты была права, Айрис, – сказала Эмили, повернувшись спиной к Корд. – Теперь вы, конечно, уходите, потому что поняли, что здесь вам больше не удастся молчать. Вау! – Она тряхнула головой, отбрасывая в сторону копну рыже-золотых волос. Ее волосы настолько походили на волосы Алтеи, что Корд захотелось улыбнуться.

– Я всего лишь хочу сказать, что было ошибкой заходить вот так. Мне следовало позвонить… – Загнанная в угол, Корд отрицательно мотнула головой.

– Эмили, помолчи, – сказала Айрис и протянула Корд свою тонкую руку. – Пожалуйста, оставайтесь на чашечку чая. Отлично, что вы пришли, тетя Корд.

Могла ли она сказать это прямо сейчас?

Ты не понимаешь. Я не твоя тетя.

Корд потерла лоб ладонью.

– Хорошо.

Близняшки посмотрели друг на друга. Она видела, насколько они похожи, несмотря на все их различия.

Я единственная, кто остался в живых и знает правду. Я должна сделать это ради них.

Она проследовала за ними на кухню, где Эмили села за барную стойку, сложив руки под подбородком, а Айрис поставила чайник и копалась в холодильнике, доставая еду и поочередно предлагая ее Корд, которая раз за разом отказывалась.

– Чашечки чая будет достаточно. Спасибо. – Она села на барный стул рядом с Эмили. – Итак. Что именно ты хочешь знать? Чем я могу тебе помочь? Это не слишком формально?… – Она замолкла. – Ох, не знаю, как будет лучше. Просто скажи, о чем ты хочешь поговорить.

Они переглянулись, и по их скользящим неловким взглядам она поняла, насколько они еще юны. Через несколько секунд Айрис, явно говорившая за них обеих, сказала:

– Начните, пожалуйста, с того, как умерла наша мама.

Ее голос едва уловимо дрогнул. Желудок Корд сжался. В кухне, в этой идеальной стеклянной коробке, было слишком, слишком жарко. Могла ли она рассказать им, что они сами подарили ей дневник матери, в котором написана правда? Нет. Никогда.

– Видите ли, есть причина, по которой я не показывалась вам на глаза… – начала она, но тут же умолкла. Горло ее пересохло, словно что-то царапало его изнутри. Она сглотнула и попыталась снова заговорить. Уставившись в стол, тихим голосом она продолжила: – Я убила ее. Это невозможно доказать, но я уверена, что это так.

Я убила ее. Это звучало так мелодраматично в столь безупречно обставленной, залитой солнцем комнате. И все же Эмили вдруг задрожала и посмотрела на сестру, кусая губы. Ее глаза наполнились слезами.

– Что вы имеете в виду? – потребовала ответа Айрис. – Что вы с ней сделали?

– Я сказала ей правду, – сказала Корд. – То, что считала правдой.

– А в… чем на самом деле правда? – Эмили подалась вперед.

– Я больше не уверена в этом, – сказала Корд. Она снова сглотнула и посмотрела на них обеих, таких юных, так похожих на свою мать, которую она любила больше, чем кого-либо в жизни.

О, Мадс. Зачем ты сделала то, что сделала? Зачем ты разбила нашу семью?

Ее сердце переполнялось любовью к ним, потому что сидящие перед ней создания были ее плотью и кровью, и не важно, что случилось – дело уже сделано, все закончилось, как и ее изоляция. Она больше не могла отвернуться от них, так же, как не могла забыть дневник. Однако она все еще может разрушить их жизни, если позволит правде раскрыться.

Корд протянула к ним руки.

– Послушайте. Я хочу рассказать вам одну вещь про ваших маму и папу. Я всегда отталкивала тех, кто меня любил. Я никогда не знала, как принять их. Не знаю почему – может, из-за отца. Но, девочки, я скажу вам вот только одно, а вы постарайтесь понять: они действительно были без ума друг от друга. До того, как все развалилось, они были счастливы. По-настоящему счастливы.

Глава 19

1986 год

Корд по рекомендации профессора Мацци забронировала столик маленького итальянского ресторана в узком переулке рядом с Брюер-Стрит. После того как похожий на артритного больного официант убрал кофейные чашки – все четверо смущенно пили эспрессо, отмечая, как тот им нравится, – он принес четыре бокальчика, каждый величиной с наперсток, наполненных мутноватым желтым напитком. О том, что в них, догадался только Хэмиш.