Остальные оцепенело смотрели на нее.

– Серьезно? – спросил Хэмиш первым.

– У меня утром прослушивание, – объяснила она. – Первым делом.

– Ты никогда не говорила об этом.

– Это совершенно секретно.

Мэдс вежливо кивнула.

– Как здорово. Ты не можешь нам ничего рассказать?

Корд колебалась.

– Нет, не могу.

– Удобно… – тихо заметил Хэмиш.

Она повернулась к нему.

– Что это значит?

– Ничего.

Их глаза встретились.

– Мне жаль.

– Я не лгу, – тихо сказал Корд. – Это правда.

– Она не лжет, – подтвердил Бен. – Она никогда так не делает.

Хэмиш намотал шарф на шею.

– Нам нужно обязательно отпраздновать. Пойдем найдем этот паб? Корд, ты можешь выпить хотя бы бокал?

– Я… – Корд разрывалась. – Мне жаль, но я обещала им. Правда. Я пойду с вами к Чаринг-Кросс-Роуд. Сяду там на автобус.

Они шли по улице Бервик, переполненной в пятницу конца июля. Усталые, безвкусно одетые молодые женщины стояли в дверях. Мерзкая жижа скапливалась в лужи на мостовой. Дальше по улице в стороне Пикадилли сверкали огни «Ветряной мельницы» и «Рэймонд Ревьюбар».

– Не очень уютное место, – заметила Мадс, с интересом оглядываясь по сторонам. – Где мы?

– Сохо, – ответил Хэмиш. – Раньше тут было уютно, а теперь грязновато. Но все же тут кипит жизнь. Где паб вашего папы?

– Но Уордур-стрит. «Пьяная луна», – сказала Корд, и дальше они пошли в тишине, Мадс и Бен спереди.

Обстановка изменилась.

«Это моя вина, – думала Корд. – Но я не могу рассказать им о прослушивании. Они бы сошли с ума, если бы я… Все равно это кончится ничем… Но на всякий случай…»

Она сжала руку Хэмиша, словно пытаясь с помощью какого-то шестого чувства сообщить ему, что ей жаль, что она плохо себя ведет. Он сжал ее руку в ответ – теплые пальцы на ее коже – и принялся напевать La Mer. Он всегда напевал-обычно франкоязычные песни, намеренно исполняя их на жутком французском. Его пальцы крепко держали ее. «А ведь я могу просто прижаться к тебе и никогда не отпускать», – подумала она и снова почувствовала покалывание в шее.

– Что ж, прекрасная ночь! – заметил Хэмиш. – Как же я рад, что мы всей компанией можем отметить вашу новость…

Уловив сарказм, Корд по-детски выкрутила руку, освобождаясь от его хватки.

– Вот и паб.

– Но… – сказал Бен. – Это не тот паб, о котором я говорил.

– И он битком, – с сомнением добавила Мадс.

Корд внезапно почувствовала себя ответственной за вечер.

– Знаете что. Я, пожалуй, выпью газировки с черносмородиновым сиропом. Только давайте посмотрим, есть ли столики…

Она перешла дорогу и встала на цыпочки, чтобы заглянуть в окно паба, и оцепенела, прижавшись носом к грязному стеклу и часто дыша. Через несколько секунд она отступила назад. Мотоциклист чуть не налетел на нее и просигналил.

– Мест нет, – торопливо проговорила она. – Давайте…давайте пойдем куда-нибудь еще.

Но больше пойти было некуда – стрелки часов подбирались к одиннадцати, а значит, открытыми оставались только бордели и питейные заведения.

– Уверена? – спросил Бен. – Неужели нет даже маленького столика, где мы могли бы?… – Он сошел с тротуара.

– Нет! – Повысила голос Корд, разозлившись. – Господи, да почему вы мне не верите? Почему?

– Я только хотел…

Она кивнула.

– Прости. В любом случае вам лучше ехать, если хотите попасть на последний поезд в Ричмонд. Иначе придется тащиться на ночном автобусе.

Она поймала брата за руку, отводя его от тротуара, так что он оказался спиной к пабу.

– Слушай. Что, если мы поедем ко мне в общежитие? У меня припрятана бутылка виски тети Айлы. Мне нужно спать, но вы можете…

– Напиться на улице? – съязвил Хэмиш.

– Было бы неплохо, – сказала Мадс, – но уже и правда поздно…

– И я не знаю, где нам садиться на ночной автобус, – начал Бен. – Лучше, наверное, поехать на метро. Просто…

Корд с облегчением выдохнула.

– Я покажу вам, как добраться до Набережной. Ты разве не помнишь, где это, Бен?

– Я не знаю. – Бен выглядел опустошенным.

Хэмиш смотрел на Корд с выражением разочарования на лице.

– Скоро мы обязательно все отметим! – сказала Корд. – После того, как вы скажете маме и папе. Что думаете?

– Да, – ответил Бен. – Завтра наш последний вечер здесь. Может, вы заедете?

Корд рассмеялась.

– Я не могу. Знаю, вы думаете, будто я избегаю вас, но я правда не могу.

– А что все-таки завтра? – спросила Мадс с любопытством. – Ты такая загадочная. Ты летишь на Луну? Или поешь для Королевы?

Но Корд просто покачала головой.

Они пошли дальше по Чаринг-Кросс-Роуд, мимо театров, окруженных толпами публики, мимо мерцающих огней. Корд проводила их до линии Дистрикт, а потом они с Хэмишем пошли назад к Ковент-Гарден и пустынным улицам вокруг Севен-Дайелс.

– Хочешь, поедем ко мне? Правда, тогда нам нужно было сесть на метро вместе с ними.

– Нет, я лучше вернусь.

– Ты можешь сказать мне, в чем дело? Только мне?

– Нет, Хэмиш.

– У тебя есть кто-то другой? – Он шутил, но в голосе отчетливо улавливалась нотка напряжения. Его челюсти сжались. – Просто скажи мне, если это так, ладно?

– У меня никого нет, не говори глупостей.

Они шли по тихой улице, застроенной домами в георгианском стиле, в сторону крохотного тупика. Она в растерянности оглядывалась по сторонам – ей прежде не приходилось бывать в этих местах.

– Я не говорю глупостей. Ты не хочешь встречаться, не перезваниваешь. Ты любишь меня, ты хочешь меня, я это знаю, ты не могла бы так притворяться. – Он сжал кулаки. – Я знаю, какая у тебя семья и как тебе временами тяжело. Я знаю, ты думаешь, что я для тебя слишком стар. – Она отрицательно замотала головой. – Но… Ты рушишь такой прекрасный вечер, хочешь, чтобы все плясали под твою дудку и делали, как удобно только тебе, но это уже не работает, Корд. Пора взрослеть-это реальная жизнь.

Она сглотнула и прижала руку к горлу.

– Я уже взрослая.

– Тебе двадцать. Ты еще малышка.

– Тогда почему ты со мной? Почему ты говоришь, что любишь меня, если считаешь меня сопливым младенцем?

– Потому что ты сейчас себя так ведешь! Отказываешься идти в паб, странно реагируешь на новость об их помолвке, выдумываешь нелепые отговорки, чтобы пойти домой.