Показалось, я вынырнула из серой мглы и увидела солнце сквозь тучи. Мир, который живет и шумит. Он торопил меня: быстрей, Дина, твой дом в огне, по следу идет погоня, а твоя жизнь, которая так тяжело далась тебе и твоему мужу, на всех парах летит под откос. Жизнь теперь была у нас одной на двоих.

Огибая прохожих, я неслась со всех ног.

И только удалившись на безопасное расстояние, пошла шагом. Огляделась: никто ли не подкрадывается, не берет в кольцо. Вроде, чисто. У меня деньги и ствол. Я выберусь.

Выберусь… А что будет с Эмилем, не знаю.

На ходу я сунула пакет с бумагами подмышку и на мгновение закрыла лицо дрожащими ладонями.

Зря я сюда пришла! Сотрудничество…

Андрей пусть рассказывает любые сказки, я им не верю.

Вспоминаю, как со мной поступили в первый раз, и хочется блевать. Больно и тошно. Как бессловесное существо без души, меня насиловали и били. А теперь предлагали сотрудничать, чтобы добраться до денег.

Эмиль больше суток у них, и страшно представить, сколько вынес. Стоило им послать со мной расправиться, как он сменил тактику: рассказал про деньги и счет на мое имя. Ложь или нет, а ход безотказный.

Я провела пальцами по влажным глазам. А я думала, он сбежал с деньгами… Я по-прежнему не понимаю его игру, но в этом Эмиль точно виновен не был.

Как бы я хотела поговорить с ним. В спокойном месте, начистоту и без страха. В нашем прошлом были такие страшные вещи, что навсегда делают души людей откровенными, даже если молчать друг с другом. Возможно, я не права. Может быть, это иллюзии. Но я благодарна ему за шанс.

Я поднялась выше, обернулась, обшаривая взглядом набережную — Андрея не видно.

Хорошо.

Быстро, как вспугнутая кошка, я метнулась через дорогу, намереваясь выйти к центру через массив старой застройки. Уже на той стороне улицы бросила прощальный взгляд на набережную, и поняла — это была роковая ошибка.

По направлению к Береговой мостовую пересекал мужчина в черном. Тот тип, что был с Захаром у меня дома. Я не поняла, видит он меня или нет. Прятаться в безлюдных местах было плохой идеей. Может быть, меня еще не схватили, потому что я на виду.

Но уже не переиграешь. Я побежала в переулок, надеясь, что меня не поймают.

Чем дальше от набережной — тем запущенней был квартал.

Я бежала по грунтовой дороге, которая петляла между гор строительного мусора и непонятных построек. Слева был косогор, поросший высокой травой, справа — кирпичные развалины старого дома.

Пасмурное небо над этим безобразием подчеркивало безысходность. Темно-серое, бархатистое, словно нарисованное жирным углем. Скоро пойдет дождь — наверняка, с грозой.

Я обернулась через плечо и успела заметить, что в переулок кто-то свернул. Метнулась за полуразрушенную стену дома, надеясь, что это не за мной. Зажмурившись до слез, замерла, вжимаясь в холодный щербатый кирпич. Шаги, шорохи.

Плечи напряглись и я взялась за рукоятку пистолета. Запястье напряглось так сильно, что рука пошла вразнос от дрожи. Если вытащу оружие — не прицелюсь.

Стало тихо.

Я выдохнула сквозь зубы — они заныли от холода. Открыла глаза, но высовываться не торопилась. Ждала за стеной, надеясь, что пронесет. Никто не знает, что я здесь. Все будет хорошо…

Я поймала себя на том, что успокаиваю себя с интонациями Эмиля.

«Все будет хорошо, маленькая».

Из переулка не доносилось ни звука — пора решаться. Скорее всего, ушли, а может, это вообще не они были.

Используя стену, как укрытие, я начала пробираться вдоль. Потихоньку выйду, дойду до проспекта, и там определюсь… Поищу автовокзал, попытаюсь уехать. В Москву. Или на север. Я не видела другого выхода.

Андрей, конечно, предложил вариант. Разумный, надежный, им бы воспользовались многие девушки… Только я не хочу к нему в постель. При одной мысли об этом начинала разбирать истерика.

Под ногами зашуршала кирпичная крошка, я подобралась к месту, где кончается стена.

— Где эта сука? — внезапно раздался голос слева, и я перестала дышать.

Впервые в жизни я ощутила себя неподвижным камнем. Казалось, даже сердце остановилось.

Тише, Дина. Замри…

Голос прозвучал прямо надо мной. Меня не видно, но это пока не догадались обыскать развалины. Я не решалась вытянуть пистолет из-за пояса.

— Никуда она не делась, — ответил кто-то другой, уверенный и спокойный. — Из квартала не выходила, здесь. Осмотри все.

Они оцепили район?

Стало так плохо, что зашумело в ушах. Наивные планы выбраться незамеченной и уехать, катились к черту. Эти люди не то, что район оцепят, они меня из преисподней выволокут. Слишком большие деньги на кону. Слишком серьезные люди замешаны. И я — маленькая букашка.

Во рту пересохло. Я закрыла глаза и тверже сжала холодную рукоять пистолета. Палец лег на спусковую скобу. Тугая и гладкая, она почти не нагревалась от тепла. Помню, как Эмиль в первый раз учил пользоваться оружием.

Мы были в темной кухне, измученные и больные — душой и телом. Ему было одиноко, он попросил посидеть с ним. И те минуты, что мы провели друг с другом в молчании, по-настоящему сблизили нас. Не секс, не танцы, не сумасшедшие чувства, в которые мы окунулись после знакомства. А то, что нельзя выразить. Боль между ног, вонь от ожогов, вкус крови. Горечь разрушенной жизни.

Я тогда заживо умирала и не хочу повторения. Больше меня никто пытать не будет. Лучше пристрелю уродов прямо здесь.

Мышцы затвердели. Я ждала и верила, что они уйдут, но была готова ко всему.

— Дрянь, — они обыскивали развалины. — Надеюсь, с нее шкуру спустят, когда найдем.

Перед глазами встала другая картина. Как я, изнасилованная, избитая, в спутанном сознании стою на коленях перед Эмилем и закрываюсь от черного глазка дула. Даже в таком состоянии он уверенно держал ствол — у него твердая рука. А он не стрелял и не стрелял… Смотрел безумными глазами, сжав губы в нитку.

Он меня забрал.

Я думала, у него был умысел. Но тогда бы он не рассказал про счет. По сути, признал, что украл деньги. Эмиль теперь покойник: после такого долго не живут.

А у меня есть шанс, вопрос в том, как его разыграть.

— Дом осмотри.

Эмиль сказал это не просто так. С какой-то целью. Это был великий дар, которым я собираюсь рискнуть в безнадежной перестрелке.

Захрустел гравий — меня окружали. Я сняла руку с пистолета и обреченно привалилась к стене. Мне не дадут убежать.

На землю упали тени — ко мне подходили двое, и я медленно подняла руки.

— Не бейте, — хрипло попросила я. — Деньги у меня. Отдам все, если не тронете!