— Дерзишь? — Взгляд жениха становится хмурым, не могу понять, с чего это он!

Сам же обернулся, Страж, наверное, воспринял как приказ… Дарсаль мгновение всматривается в императора, словно не может разглядеть, после вдруг опускается на колено, склонив голову:

— Прошу простить, мой повелитель.

Иллариандр отворачивается, как будто потеряв всякий интерес. Проводит взглядом по моему цветку — прямо не знаю, что с ним делать. Вышвырнуть подальше? Но вижу застывшего Дарсаля и не могу.

— Ты ведь сам ему приказал, — говорю тихо.

— Учись быть императрицей, Ноэлия. Слуги — всего лишь слуги, ты не должна привязываться к ним крепче необходимого. А они не должны забывать, что в любой момент их могут заменить на более подходящих.

Это он о Дарсале? Или все-таки о Пени? Сердце стучит в горле, к глазам почему-то подступают слезы. Не могу видеть Дарсаля на коленях. И в то же время осознаю, что напоминание императора достигло цели. Дарсаль по-прежнему сделает все, что ему прикажут, остальное — иллюзия.

Привыкай к одиночеству…

Дарсаль

Император чем-то недоволен. Сам ведь оглянулся, даже Ноэлия заметила, если уж я неверно истолковал. Уходит, так и не позволив подняться. Ноэлия двигается было за ним, после оборачивается, все-таки делает жест. Встаю, молча иду следом, усиленно сдерживая омаа. Ненавижу публичные представления, когда пытаются указать мне место на людях.

Все верно. Слуги — всего лишь слуги. По милости и с дозволения императора.

Чувствую усмешку Ивена. Сжимаю зубы. Ноэлия вдруг останавливается, придерживая робота.

— Я пойду в фертон, — говорит.

— Конечно, любимая, — откликается повелитель, не оборачиваясь.

Хочу привычно поддержать, но императрица помощь не принимает, молча поднимается сама. Подходит к котенку, протягивает цветок. Один из немногих, которые четко видят Стражи, наполненный яркой красной энергией. Котенок вскакивает, хохлится, отползает назад, шипит. Странно. Присматриваюсь, внутри густой ауры едва заметное шевеление. Котенок чихает, Ноэлия поспешно убирает купену на стол. Жду, что начнет расспрашивать, как обычно. Но молчит. Переводит робота в другой режим, что-то высматривает на появившемся экране. Струйки мысленных команд. Достает бумагу с ручкой, пишет.

Ложусь. Пытаюсь присмотреться, что там: вроде бы имена, будто схему составляет. Не совсем понимаю какую. Не навязываюсь.

Еще раз провожу омаа по котенку, но он уже успокоился, сопит.

На душе муторно, словно тысячи шаматри разрывают в клочья. Моя должность — все, что у меня сейчас есть. Что я буду делать, если император или императрица сочтут, будто не подхожу? Но именно она, моя должность, моя ответственность и обязанность, стоит между мной и единственной женщиной с чистой синей аурой.

Я должен заботиться о невесте императора. О своей госпоже. Не может ведь быть такого, что получу приказ ей навредить? Но обрывки разговоров, новых знаний, история с Марисом заставляют раскрыть глаза и задуматься. Каким же невнимательным дураком я был, отгородился от всего мира и ничего не желал замечать! Вот, например, тот отряд, что следует на пределе соприкосновений омаа. Почему он пересекает границу другим перевалом? Впрочем, нас всегда учили быть верными безоговорочно, исполнять приказы без рассуждений. Отбрасывать личные желания, уплотнять омаа, пока эмоции не перестанут иметь значение.

Сегодня император напомнил, кто я и кто она. Наверное, к лучшему. Я всего лишь страж, слуга, телохранитель. Один из многих. Которого в любой момент можно заменить. Или поставить на колени.

Ноэлия

Настроение отвратительное, хотя вроде бы все верно. Чего я ждала? Что император будет со всеми столь же мягок, как и со мной? Так нельзя ему, для управления государством нужна твердость и даже жестокость. Что Дарсаль окажется… мужчиной? Так он прежде всего воин императора. С мужчиной меня не поселили бы. Только звучит это как-то… И отчего-то горько осознавать, что все было иллюзией. Возможно, он специально привязывал меня к себе. Откуда я знаю, какой у него приказ? А еще страшнее, что приказ может в любой момент измениться. А если император велит меня убить? Дарсаль ведь верен ему безусловно. Не мне.

Эта мысль наполняет почти физической болью. Господи, как я устала оглядываться на Слепых и ментальщиков! Постоянно искать, чем занять разум и эмоции!

Нет, так не пойдет. Ощущаю себя идиоткой. Почему я до сих пор не удосужилась выучить даже имена слуг в не столь уж и огромном отряде? Всего-то пара сотен человек. Почему не завела ни с кем знакомства, не составила собственного мнения, вцепилась в Стража и слушаю открыв рот? Где гарантия, что он рассказывает правду, а не то, что я должна знать, по мнению императора?

Перевожу робота в мысленный режим, запасаюсь блокнотом и начинаю вспоминать всех, кого смогу. Имена, обязанности, впечатления.

К моему удивлению, мозговые усилия заканчиваются почти победой. Как ни странно, удается идентифицировать практически каждого из тех, с кем доводилось пересекаться. Заснять бы, чтобы под фотографиями писать. Но вовремя вспоминаю: съемки возле Стражей не удаются. Решаю не рисковать, а то император и в мою голову захочет влезть, к шпионам причислит.

До ночи из фертона не выхожу — уже и лагерь разбили, костры разожгли. Заглянула Анга, передала, что император интересуется, почему я не ужинаю со всеми. Наверное, это мне намек выйти, но сегодня не хочется.

— Я поем здесь, — отвечаю. Вот и посмотрю заодно на его реакцию. Не станет же он меня в самом деле принуждать? — Принеси нам с Дарсалем сюда, будь добра.

Анга, слегка поклонившись, спешит наружу. Между прочим, обзавелась меховым жилетом и теплыми чулками, но платье все то же, с множеством разрезов. Буквально заставляю себя не смотреть на Стража, не думать, было ли между ними что. Едва ли когда-нибудь узнаю.

Дарсаль, дотоле молчавший, садится вдруг на кровати.

— Первый отряд ушел, моя госпожа, — сообщает. — Наше время — завтра с утра.

— Мы пойдем с императором?

— Нет, император сначала, потом вы. Так ментальщикам проще контролировать пространство.

— Кто еще с нами?

— Только охрана.

— Кто именно?

— Альбер и Беар из Слепых, Симон и Клавий из зрячих.

Пытаюсь вспомнить каждого. Альбер меня пару раз сопровождал, Беара видела только на дежурстве. Из всех Стражей он, пожалуй, наименее суровый и пугающий. И молодой. О зрячих ничего не могу сказать, эти двое меня ни разу не охраняли. Впрочем, по сравнению со Слепыми зрячая гвардия выглядит, можно сказать, милой. Воины как воины, ночью у костров вполне горазды повеселиться.

— Кошку лучше оставить в фертоне, — снова прерывает молчание Дарсаль. Не успеваю спросить, как спешит пояснить: — Если вырвется в горах, можем не найти. Да и руки охране лучше не занимать. Фертон поедет немного раньше, будет дожидаться нас там.