хорошо помнил, как истошно кричала во время родов его молодая жена. И как потом внезапно наступила мертвая тишина…

Но сегодня все было спокойно. Рядом с Джастином негромко переговаривались люди и эльфы, дремала, свернувшись в огромный клубок, Дейзи, в одиночестве двигалась по небосклону голубая Гиал. Теплая звездная ночь уже перевалила за середину, когда окно спальни внезапно озарилось ярким светом, а потом раздался сердитый детский плач, такой громкий в хрупкой ночной тишине, что все невольно рассмеялись. Маленькая волшебница не стала скромничать и оповестила мир о своем появлении.

На темно-зеленом бархате небосвода, словно бесшумный фейерверк, начался звездопад. Из-за облака выглянула Гиал, благосклонно принимая посвященное ей дитя и обещая свое покровительство. На мгновение дохнуло холодом, это мир Духов дал понять, что событие не прошло мимо его внимания. Джастина обнимали, поздравляли, а он никак не мог поверить, что все закончилось благополучно.

— Ну что, так и будете стоять столбом? — на пороге появилась Мэдж в свежем крахмальном переднике. — Идите уже знакомиться со своей дочуркой!

— А госпожа … с ней все в порядке? — отважился, наконец, спросить Джастин.

Бывшая служанка посмотрела на капитана, как на бестолкового ребенка.

— А магия на что, я вас спрашиваю? Поспешите, а то госпоже отдыхать пора.

Стараясь ступать как можно тише, капитан подошел к двери в спальню. Его прекрасная возлюбленная сидела в постели с новорожденной дочерью на руках. Завернутая в мягкое одеяльце малышка недовольно кряхтела, а Мона смотрела на нее и улыбалась.

— Джас, она само совершенство! Не стой на пороге, иди сюда.

Хартли вошел в комнату и сразу окунулся в магию, словно в теплый мед, амулет на груди принялся пульсировать в такт биению его сердца. Он осторожно присел на край постели, и едва Мона повернула к нему голову, прильнул к ее губам, вложив в этот поцелуй всю свою благодарность. С замиранием сердца он склонился над ребенком и заглянул в маленькое сердитое личико.

Вокруг малышки еще сохранялось слабое свечение, и когда большие отцовские руки осторожно приняли хрупкое тельце, магическая аура вспыхнула вновь. Пока Джастин со слезами счастья на глазах знакомился с новорожденной, Мона потрясенно наблюдала, как свечение достигло своего апогея, потом поблекло и влилось в амулет, зажатый между телами отца и дочери.

— Как ты ее назвала?

— Анна, новая волшебница из дома Корвел, которая будет зваться Анна Корвел-Хартли.

Некоторое время малышка Анна хмуро смотрела на Джастина, потом немного повозилась и сладко зевнула. Ей понравились папины руки.

Мона устало откинула голову на подушки. Итак, магии вновь удалось устроить все по-своему. Она наделила Джастина способностью защищать свою дочь. Теперь в Доме у озера Анна будет в такой же безопасности, как и в замке Розы. Волшебница закрыла глаза и мысленно очертила границы усадьбы, заключая ее и всех живущих в ней в магический купол, непроницаемый для любых темных сил. Магии вокруг было столько, что купол начал слабо мерцать в темноте. Мону неудержимо клонило в сон, и она, наконец, сдалась, позабыв на время о нерешенных проблемах, невыплаканных слезах и невыполненных обещаниях.

Глава 2

Неожиданно для себя капитан Хартли оказался отцом-одиночкой с маленьким ребенком на руках. Малышку Анну было решено оставить в Доме у озера под присмотром семейства Грин, и Марта наотрез отказалась от помощи эльфийской няньки. Джастин прекрасно сознавал всю меру своей ответственности, но безропотно согласился на все, только бы не разлучаться с дочерью.

Они прожили как семья всего несколько счастливых дней, но однажды утром Джастин проснулся в постели один. Теперь Мона приходила днем, когда Хартли был на службе, кормила Анну, укладывала ее спать и вновь исчезала. А по ночам он просыпался, чтобы полюбоваться, как сиятельная госпожа в нарядном платье и сверкающих драгоценностях, расслабившись в кресле-качалке, прижимает ребенка к груди.

Джастин относился к ситуации с полным пониманием, ему и в голову не приходило осуждать Мону за ее двойную жизнь. Благодаря всесильной, изворотливой магии в замке Розы даже не подозревали о существовании капитана Хартли и малышки Анны, да и сам Джастин имел весьма смутное представление о настоящей жизни Светлой госпожи.

Порой они не встречались по несколько дней, а с тех пор, как во дворе усадьбы появилась длинношерстная эльфийская корова, стали видеться еще реже. Долгими одинокими вечерами Джастин сидел у колыбели малышки Нэн и пытался мысленно пройти вдоль невидимой магической нити, протянутой между его амулетом и Розой Корвелов. Он тосковал по Моне, и ему хотелось донести свои чаяния до далекого волшебного замка, которого он никогда в жизни не видел.

В свою очередь, Мона просто разрывалась на части. Она не могла надолго оставаться в Доме у озера из-за Санни. Мальчик недавно потерял отца и, как истинный эльф, до сих пор не примирился с тем, что жизнь может внезапно кончиться. Мона всегда спешила к сыну, а возвращаясь в замок, начинала отчаянно скучать по Джастину и малышке Нэн.

Никто не задавал ей неудобных вопросов, не интересовался, где она постоянно пропадает, но от этого волшебница чувствовала себя еще хуже. О ее отношениях с капитаном пограничного патруля знала только преданная эльфийская охрана, а члены семьи Корвел пребывали в благостном неведении.

Однажды под вечер волшебница вернулась в замок Розы и ощутила странное внутреннее несоответствие. Вокруг царил безмятежный покой, а она по непонятной причине испытывала раздражение и тревогу. Словно слышала зов, но никак не могла определить, откуда он исходит. Виновник неприятных ощущений обнаружился ближе к ночи. Им оказался тот самый Ключ, который Джастин нашел у одного из Древних. С тех пор, как они вернулись с Каменного острова, артефакт хранился в спальне Моны и до сегодняшнего дня никак себя не проявлял.

На одно короткое мгновение волшебнице захотелось забросить его куда-нибудь подальше и навсегда забыть о тайнах, которые хранил старый замок, но