А это значило, что Плосконосый и Булочка останутся с бриттами. Правда, сейчас мы сильнее рунами и слабее количеством. С нами не было ни Тулле, ни Халле, ни Эгиля Кота, который лучше всех разбирал следы.

Ульверы вмиг похватали оружие и двинулись на охоту.

Как и тогда, тварь сначала шла по земле, но чем дальше мы пробирались по лесу, тем следов понизу становилось меньше. Может, она не хотела приводить людей к своему логову? Если у нее, конечно, было хоть какое-нибудь логово. Но мы уже знали, где и что искать, да и запах твариный чувствовался отлично.

И на какое-то мгновение мне вдруг показалось, что я помнил не такую же охоту, а эту самую. Я помнил и этот запах сырости пополам с гнилью, и озноб от сорвавшейся с ветки капли, которая умудрилась попасть за ворот прямо на голую кожу, помнил шорохи от шагов ульверов, помнил даже азарт, охвативший меня, и злость от неудобного легкого топора.

Альрик поднял руку. И это ощущение пропало. Мы замерли.

Энок медленным и тягучим движением поднял лук, положил на тетиву стрелу, так же медленно натянул… Вжик! Жалкий взвизг. И мы рванули вперед. Точно волки.

И стоило лишь подумать о волках, как я вдруг снова разделился на части, десять из которых были рядом со мной, бежали к подстреленной твари, стреляли из луков, размахивали мечами и секирами, уворачивались от летящих в лицо щупалец. Я сам был одной из них и вместе со всеми рубился с тварью, подцепил одно из щупалец и дал ударить по нему Видарссону. Кивнул ему, не глядя обогнул Сварта, который ухватил два щупальца и рвал их из тела твари.

Но еще две частички были далеко. Одной из них было очень хорошо: малая толика возбуждения от нее долетела и до меня, а второй было очень плохо: боль, ужас, страх скручивались воедино и били по сердцу.

Раненая тварь с отрубленными щупальцами и исколотыми лапами лежала перед нами, скаля зубы. А мы ждали слова Альрика, как ждали их и в тот раз.

— Вепрь. Это твоя руна, — сказал хёвдинг.

Вепрь радостно оскалился, поднял секиру и со словами «Тебе, Фомрир!» отрубил твари голову. Пятая руна!

Ульверы засмеялись, хлопали со всей силы Вепря по спине и плечам, а тот отмахивался от их ударов с улыбкой. Вепрь был старше нас всех, и уж кто-кто, а он точно заслужил это повышение.

Я же больше не мог отмахиваться от странных ощущений, которые уже не в первый раз появлялись во время боя. Поэтому, когда мы, захватив тело и голову твари, пошли обратно, я подошел к Альрику, отозвал в сторону и рассказал обо всем.

— А ведь такое уже было, — спохватился он. — Тогда, на болоте, когда ты сказал, что Халле жив…

— Да, я почувствовал его, как и других ульверов. И потом тоже было. Например, когда мы после смерти Халле были на болотах. Я слышал движения других, и остальные слышали тоже.

— Ведь и правда, — кивнул Альрик.

— А еще было, когда мы с тобой дрались. Я знал, куда ты ударишь, и потому смог выжить. И сейчас. Хотя я не знаю, кто есть кто, но уверен, что Кот сейчас трахает какую-нибудь бриттку или вдову-нордку, как ты ему и сказал. А Тулле плохо, очень плохо. Не надо было его жрецу оставлять! Я знал, что тот жрец — урод! Сам наполовину тварь. Я вернусь в Сторборг, и плевать на всех Хрокров и конунгов.

— Значит, вот каков твой дар, — задумчиво сказал Беззащитный, будто бы и не заметив моих последних слов. — Стой!

Мы остановились, отстав от других ульверов.

— А почему на болотах я чувствовал других, а в бою с тобой — нет?

Я пожал плечами.

— Почему сейчас ты слышал лишь двенадцать ульверов? А еще трое? Почему нет Плосконосого, Булочки и Херлифа? Может, это был не Кот и Тулле, а Тулле и Херлиф?

Я снова пожал плечами.

— Ты можешь снова всех услышать? Прямо сейчас!

— А как? Я сам не умею!

Альрик хлопнул себя по лбу и взревел так, что птицы с деревьев повзлетали с криками:

— Вот ты дурень! Это же такой дар! Дар хёвдинга! Подумай, на что способен хирд, который может действовать, как одно целое. Даже сейчас мы бы смогли убить хельта! Ну пусть не хельта, пусть десятирунного хускарла, но всё же. Может, и впрямь станешь хёвдингом? Не сейчас, так позже.

— Да ну в Бездну! — искренне выпалил я. — Не хочу быть хёвдингом!

— Почему?

— Не хочу думать о припасах, не хочу упрашивать всяких ярлов, не хочу подлаживаться под людей, искать работу, хитрить и выкруживать. Я потерял Тулле и топор, так чуть не лопнул от злости! А что было б, если это был корабль и несколько хирдманов?

Альрик рассмеялся. Он вдруг поменялся, посвежел, даже помолодел чуток, словно сбросил с плеч тяжкую ношу. Неужто и вправду думал, что я хочу на его место?

— Значит, так и продолжим. Ты будешь создавать неприятности, а я буду хитрить и выкруживать. Тогда слушай указание твоего хёвдинга. С сегодняшнего дня ты должен работать над даром, должен взять его в свои руки. Перво-наперво ты должен сдружиться с Плосконосым и Булочкой: ешь с ними, пей с ними, дерись с ними. Они ульверы, ты понял? Неважно, что пришли недавно, но они уже ульверы! И не только они. Каждый день думай о Херлифе. Пойми, что он не обязан был ставить свою жизнь на кон ради Волчары, но пошел! Сейчас он хитрит ради тебя, ради нас всех. Если Скирикр узнает, что Херлиф обманывает, то убьет его, а труп бросит на съедение волкам и тварям. Мы сидим в тепле и под крышей, а Херлиф каждый день рискует своей шкурой. Понял?

— Ага.

— Второе — научись ловить то ощущение от дара. Если нужно будет драться, дерись, нужно пойти на охоту — иди на охоту. Как только найдем еще тварь, ты будешь там, чтоб прислушиваться к дару. Нужно, чтобы ты не только чувствовал всех ульверов, но и чтобы они чувствовали друг друга. И лучше всего, чтобы ты научился вызывать дар не только в бою, но и в любой момент. Понял?

— Да, но что такого…

— Знаешь, почему хирдманы уходят из семей и живут вместе, едят вместе и спят вместе? Вот ради этого! — Альрик ткнул мне пальцем в грудь. — Чтобы они научились чувствовать друг друга. Чтобы в бою они сражались как единое целое. Чтобы хоть на миг ощутить хирд единым целым. Но даже когда такое получается, оно не длится долго: кто-то помирает, кто-то уходит, приходят новые люди, случаются ссоры или обиды, — и все рушится. А тут всё завязано на тебе! О могучий Скирир, почему ты дал столь великий дар этому болвану?

Я даже опешил.

— Да чем же великий? Если против меня выйдет кто, так на что мне такой дар? Я не буду таким быстрым, как ты! У меня не будет прочной шкуры, как у Кеттила Кольчуги или Арнодда Железного! Этот дар не сделает меня сильнее.

— Ты и сам по себе не промах. Но главная сила хирда — не в отдельном человеке, а в единстве. Если другие хёвдинги узнают о твоем даре, они будут готовы дать много серебра только за то, чтобы ты был в их хирде. Даже конунг Харальд из Сторборга пожалеет, что изгнал тебя! Так что бегом к Плосконосому и Булочке! Чтобы за седьмицу принял их в ульверы! И еще, каждый раз, как ощутишь свой дар, говори мне. А за Тулле не бойся, мы его точно не бросим. Понял?