Охотник взял горсть спецпатронов. Переломил ружье и вставил в двустволку разные боеприпасы.

– Я так понял, это замена серебра. В осколочно-фугасные тоже такие добавляете? – спросил он, глянув на Белкина.

Тот промолчал, лишь зло зыркнул глазами.

– Добавляете, значит.

Охотник клацнул ружьем и подошел к одной из черных тварей, а потом выстрелил ей в ногу. Монстр завизжал от боли. Картечь из обернутых пленкой шариков гидрида алюминия разворотила конечность. Засевший в черном мясе заряд вспыхнул вишневым огнем, причиняя еще больше боли созданию.

– Не серебро, но сойдет. А это заговоренные пули, так?

Снова выстрел. Бело-голубая вспышка оторвала монстру ногу у самого бедра, забрызгав весь снег черной кровью.

Жрец снова переломил ружье. Два пластиковых цилиндрика с желтыми металлическими донышками упали под ноги. Он отправил в стволы новые заряды.

Выстрел. И у монстра взорвалась грудная клетка. Существо несколько раз судорожно дернулось и затихло. А потом жрец направил ружье на человека.

– Стой! – закричали мы все одновременно, совершенно не сговариваясь.

– Почему?

– Хватит беспредела! – взорвался криком Белкин. – Ты совсем с катушек съехал?! Развязал и отдал его нам! Он и так уже весь синий от холода!

– Он уже мертв. Его приговорили, – ровным голосом ответил жрец.

– По какому праву?!

Рядом оглушительно взревел тигр, вздыбив шерсть, и ударил лапой по металлическому стеллажу, отчего тот смялся как бумажный, а оружие и патроны полетели в снег.

– По какому праву?! – раздался клокочущий голос. – По праву того, что я так решил! Это моя территория, и только я решаю, кого можно убить, а кого нет! По праву того, кто пришел сюда вслед за отступающим морем сотни миллионов лет назад! Эта тварь преступила закон, вечный как сама жизнь!

Саблезубый тигр взревел, оскалив пасть. Челюсти открылись настолько широко, что казалось, он их вывихнет. Глаза вспыхнули янтарным пламенем. Древняя ярость затмила собой все.

– Звери убивают, чтобы выжить самим и продлить свой род! Люди, чтящие древний закон, убивают за свою территорию, за свою добычу, за своих самок и детей! Мне плевать, что он силой взял самку! Это право сильного! Но он убил ее, ту, в которую проронил свое семя! Убил свое потомство! Он нарушил закон, и он умрет, человек! И ты мне не сможешь помешать!

Хищник ударил лапой связанного мужчину. Поверх черной крови плеснуло красной. Из раны выпали синеватые кишки.

– Добей! – рявкнул древний бог охоты своему слуге.

Жрец нажал на спусковой крючок, и шея обреченного взорвалась бело-голубой вспышкой, почти оторвав голову.

Тигр привстал на задние лапы, а потом припал к земле и еще раз взревел. Из стоящего в поле танка вырвалось ярко-зеленое гудящее пламя. Даже отсюда было видно, как вскипел снег и потек металл. Бог замолчал, переводя дух. Боевая машина погасла, отсвечивая раскаленным железом. С обнажившейся земли вокруг танка метров на десять поднимался пар.

– Чтите древние законы, зверобои, – успокоившись, проклокотал тигр. – И жизнь будет достойна. А этих тварей, что пришли извне, следует уничтожить без раздумья…

Белкин стоял у машины и ловил падающие снежинки ртом с отрешенным выражением лица.

– Завтра перехватываем духа, про которого говорила Мара, – тихо произнес он. – А послезавтра мы все на собрании богов, духов и людей. Будет открытая встреча. Репортеры, политики, бизнесмены и все такое.

Он замолчал и окинул взглядом всех нас.

– Надо обговорить многое, а то я чувствую, что ситуация не совсем та, какую я вижу.

– Василий, жди здесь, – сказал он водителю, наклонившись к приоткрытому окошку служебного «мерседеса», и шагнул к дому Анны.

Мы, поскрипывая снегом, пошли следом. В дверях нас встретила Оксана, заявив, что чайник уже поставила. Быстро скинув куртки и пуховики, мы расселись в гостиной на первом этаже. Все избегали смотреть в глаза друг другу.

Из коридора появился Белкин, вытирая руки белым вафельным полотенцем, которое аккуратно свернул и положил на подлокотник кресла. Он немного постоял, потирая пальцами переносицу, а потом сел.

– Что за прикол с вампирами? – спросил он у Кузнецова.

Спросил он тихо, но от этого ровного спокойного голоса становилось еще неуютнее, чем от крика.

– Что молчишь?

Николай привстал с дивана и, оглянувшись по сторонам, словно ища поддержки, заговорил:

– Было дело. Я наткнулся на вампирскую общину. Они были как наркоманы в притоне. Грязные, обдолбанные, по квартире дохлые собаки и кошки валяются. Я не знал, что делать. Но в ванной я нашел ребенка. Обычного ребенка. Они его досуха выпили. Понимаете, ребенка досуха. Я их всех перебил. Они хуже, чем животные, были. Это даже не паразиты, это зараза. Я их убил. А потом стал искать других. Ведь если эти есть, то и другие могут быть. А власти молчат. Власти не замечают. Я их научился выслеживать по ауре в толпе. У меня на них какое-то чутье появилось, как у собаки, натасканной на взрывчатку. Я их находил и убивал.

– Как ты их вообще нашел? Ведь не случайно ты там оказался.

– Случайно. Дело после армии было. Я только демобилизовался. Мы с братом перебрали тогда, зашла речь о наркоманах. Он сказал, что недалеко притон есть. Решили с упырями разобраться, кто ж знал, что они в прямом смысле ими окажутся.

– То есть ты, пьяный в стельку, вломился в чужую квартиру надавать пинков отбросам общества?

– Получается, так.

– Как тебя в дружину тогда взяли, такого отморозка?

Белкин начинал накручивать себя.

– Мы как-то раз с братом вышли на одного упыря, но сложилось неудачно. Кровосос был не из диких. Он большим бизнесменом оказался. Его люди нас сильно избили и выкинули в лесу. Брат тогда не выжил. А меня совершенно случайно подобрал отец Никодим. Он даром обладал чудотворным. Меня исцелил и к вере привел, а потом предложил в православную дружину идти, когда я о себе рассказал.

– С этим понятно. Ты на вампиров дальше охотился?

– Да. Я как раз в дружине у себя силы чародейские открыл. Решил, что это за дела мои правые.

– Сколько ты их убил?

– Не больше сотни.

– Сколько?! – с нажимом переспросил Белкин, сверкнув глазами.

– Девяносто два.

– Я тебе запрещаю без моей команды устраивать охоту на кого бы то ни было. Ты меня понял… Перекресток?

– Да.

– Я не слышу.

– Так точно!

Белкин, часто дыша и играя желваками, перевел взгляд на Игореву. Он начал крутить пальцами правой руки чернильную ручку, которую всегда таскал с собой.