Она не ошиблась. После ужина кавалер повел ее в номера…

3

Инга проснулась рано утром. Настенные часы показывали пятнадцать минут седьмого, но в комнате уже было светло как днем. Рядом дрых Роман Владиславович. Он лежал на спине, откинув в сторону простыню. На груди и на плечах – целая галерея рисунков. Восьмиконечные звезды на ключицах, чуть ли не во всю грудь – лев на фоне средневекового арсенала, рядом скачет какой-то олень, на одном плече – орел на вершине горы, на другом – кот в шляпе. Вчера она этого не видела. Как-то быстро все произошло. Роман Владиславович погасил свет, швырнул ее на кровать и грубо овладел. До сих пор внутри саднит.

– Что, не нравится? – не открывая глаз, спросил он.

Инга вздрогнула от неожиданности.

– Э-э, нравится…

– Мне тоже нравится. Я – вор, моя дорогая. Законный вор.

Конечно же, она знала, что законный вор – это круто. Но ей казалось, что законник должен носить клетчатую кепку, перетирать в золотых зубах мундштук «беломорины» и с наглой ухмылкой высматривать жертву, у которой можно вырезать из сумочки кошелек или вытащить из пиджака бумажник. Руки в брюки и базар на фене… Роман Владиславович умел общаться на лагерном жаргоне, в этом Инга убедилась вчера, когда он гнобил Карапета. Но ведь с ней он по большому счету говорил на нормальном человеческом языке. Стильный костюм, запах дорогого одеколона, и во рту никакого золота – сплошной фарфор. И все-таки он – уголовник, вор в законе. Щедрая, но опасная личность.

– Что ты на меня так смотришь? – усмехнулся Роман Владиславович. – Не бойся, я не кусаюсь.

– Да я не боюсь, – робко пожала она плечами.

Действительно, а чего бояться? Он же и в самом деле не кусается. Она ждала от него красивой жизни, но ведь ему вполне по силам оправдать ее надежды. У законных воров – особая власть. А у этого еще и деньги есть. Видно, что есть.

– В этом городе я – главный, – снисходительно усмехнулся он. – Как скажу, так и будет. Захочу, квартира у тебя будет, захочу – машина. Главное – захотеть. И все зависит от тебя. Надеюсь, ты меня понимаешь?

Инга все поняла. Как поняла, чего именно ждет он от нее прямо сейчас. Но она не могла сделать этого. Ночью она еще сможет переступить через себя, а сейчас нет…

– Понимаю, – кивнула она.

– Так в чем же дело?

– Мне уже пора. Меня подруга ждет.

Инга поднялась с кровати, на ходу закутываясь в простыню. Номер с удобствами, и она с удовольствием примет душ. Может, это поможет ей смыть память о вчерашней ночи? Но есть ли в том смысл? Ведь сегодня ночью она снова будет ублажать старого вора. Даже если она ничего не получит взамен, все равно ей придется стелиться под ним. Седьмое чувство не просто подсказывало ей, а во весь голос кричало, что Роман Владиславович – страшный человек…

Она приняла душ и вышла к своему любовнику в надежде, что он ее отпустит. И он ее отпустил.

– Сегодня у меня дела. Не знаю, когда освобожусь. Может, позову тебя к себе. Может, приеду к тебе.

Да, он ее отпустил, но как свою собственность, которой мог в любой момент воспользоваться.

– Куда вы приедете? – робко спросила Инга.

– Во-первых, обращайся ко мне на «ты». А во-вторых, у тебя будет своя квартира.

Он подошел к большому письменному столу, выдвинул верхний ящик и вынул оттуда связку ключей.

– Улица Пражская, дом восемнадцать, квартира сорок три. Владей!

Эти ключи он протянул ей с нескрываемой гордостью за себя. А она приняла их с трепетным ощущением того, что мечты сбываются. Вот уже и квартира у нее своя.

– А-а, можно? У меня подруга есть. Можно, мы вместе жить будем?

– Красивая? – усмехнулся он.

– Зачем вы спрашиваете? – нахмурилась Инга.

Да, она побаивалась этого человека. Но делить его с Тонькой не собиралась.

– Чисто из любопытства. Я давно заметил, что красивые девушки дружат с красивыми.

– Да, она красивая, – скрепя сердце призналась Инга.

– Уверен, что до тебя ей далеко, – улыбнулся он.

– Далеко, – легко согласилась она.

– Пусть живет с тобой. Только смотри, никаких мальчиков, – Роман Владиславович так взглянул на Ингу, что у нее душа чуть в пятки не ушла.

Он действительно считал ее своей собственностью. И давал понять, что измен не потерпит. Да, влипла она. Как муха в мед влипла – вроде и жизнь сладкая намечается, но где-то рядом – паук, который уже набросил на нее свою сеть.

4

Тонька осматривала квартиру круглыми от восхищения глазами.

– Ничего себе!

Но ее голос был насыщен нотками зависти. Все, к чему стремилась она, досталось подруге. Знакомство с могущественным человеком, шикарный ужин в ресторане, ночь в самом дорогом люксе отеля. И как следствие – эта двухкомнатная квартира. Центр города, евроремонт, роскошная обстановка – стильная дорогая мебель, музыкальный центр, необычно больших размеров телевизор.

– Круто! Но мне кажется, что здесь кто-то до нас жил. Чую-чую, бабьим духом пахнет. Стопудово, какая-то красотка здесь жила. Ее на свалку, а тебя на ее место. Значит, квартира не твоя!

Этот вывод Тонька сделала с чувством огромного облегчения.

– Ключи у меня, значит, моя! – мотнула головой Инга.

Как ни обидно ей было это осознавать, но Тонька была права. Как только надоест она Роману Владиславовичу, так он ее саму выставит за дверь, а ключи от этой квартиры передаст по эстафете очередной красотке.

– Он что, дарственную на тебя оформил? – хмыкнула Тонька.

– Нет, но…

– Что но? Ничего не будет. Поматросит тебя и бросит! И квартирка тю-тю!

– Ага, тебе отдаст! – съязвила Инга.

– А оно мне нужно?

– Ну да, не нужно. А может, тебе ничего не надо, а? Лишь бы у меня ничего не было, да?

– Ой-ой! Да у меня контракт на носу! Герберт сказал…

– Ты что, дура? Какой к черту Герберт! Сутенер он, твой Герберт. А его модели – элитные проститутки. Хочешь быть проституткой, давай, подписывай контракт.

– И подпишу, – обескураженно буркнула Тонька. – Может, буратину богатого подцеплю? Не одной же тебе сыр в масле.

– Тебе бы такой сыр в масле! Я как подумаю, что за это все расплачиваться надо, так жуть берет.

– Так может, мне своего красавца уступишь?

– Ага, сейчас!

Инга не собиралась меняться ролью с подругой. Пусть эта квартира не принадлежит ей на правах собственности, зато она здесь чувствует себя королевой, а Тонька при ней – всего лишь приживалка. Захочет, пошлет ее далеко-далеко. Но не захочет она прогонять подругу. Тонька хоть и язва, но своя, почти родная. Пусть и нет от нее никакой пользы, зато с ней не так одиноко и не так страшно…