Забелин горько про себя усмехнулся - похоже, водораздел меж присутствующими был проведен.

- Алексей Павлович, - к ним подошел охранник, - там вас сотрудник просит выйти. Говорит, очень срочно.

Забелин посмотрел на настенные часы: двадцать минут третьего, до истечения срока подачи заявки на аукцион оставалось два часа сорок минут. Должно быть, это Клыня. Прознал, что правление откладывается.

- Всё дела, - неохотно отпустил его Баландин, вслед за Забелиным глянув на часы, словно надеялся увидеть на циферблате ответ на мучившие его сейчас вопросы. Клыня дожидался в межэтажном эркере. На столике лежали два приготовленных конверта - побольше и поменьше, листок бумаги, ручка. При приближении руководителя он нервно вскочил.

- Вот узнал, что правление откладывается. Решил пораньше.

- Переживаешь? - заметил Забелин. - Так не каждый день аукционы. - Клыня утер пот большим платком. - Вдруг да где прокололись?

- Не дрейфь, Юра, пробьемся, - Забелин отодвинул лежащую ручку, вытащил свою. - Счастливая. Кивнув понимающе, Клыня отошел к лестнице. Забелин, готовый вывести задуманную цифру, задержался. Вчера перед сном он в последний раз разговаривал с Жуковичем. Тот звонил из ресторана, был шумен. По заверению Жуковича, "ФДН" хоть с аукциона и не снимается, но максимальная сумма, на которую собирается пойти, два миллиона рублей.

- И то, - заверил он, - это с огромным запасом. После того как заказчик ихний - "Балчуг" - отступился, у них остался единственный интерес - попробовать ухватить по дешевке у нас из-под носа, а потом нам же и перепродать. Информация точная и свежая. - Он сделал многозначительную паузу, одновременно намекающую и на источник, и на то, что доносящийся в трубку шум - это не какая-то богемная пьянка, а гул рабочего места, где, собственно, и бдит он, Жукович. - Хотя я бы все-таки чуть подстраховался, - добавил он. - Для полной, так сказать уверенности, накинь еще сто-двести тысяч. Может, даже до двух с половиной. Просто чтоб в голове не держать.

Забелин все мешкал. Вспомнил и горячий шепот подозрительного потомка железного Феликса: "Только не вздумай передовериться". Рисковать в самом деле не стоило. Внизу, у входной двери, возникло оживление - приехал Рублев. Следовало поторопиться. Поколебавшись, Забелин вывел "шесть миллионов". Подумав, добавил "пять тысяч". В конце концов, миллион долларов за сорок процентов - это невесть что. А там, глядишь, удастся второй компанией подешевле взять. Вложил листок в маленький конверт, заклеил языком, вложил в больший, заклеил и его, расписавшись в трех местах по линии склейки.

По знаку руководителя подошел Клыня, принял переданный конверт, торопясь, принялся запихивать его в узенький запасной карман. - Дуй немедленно к Жуковичу, - приказал Забелин. - Да не дрожи ты так. Всё идет по плану. Конверты в шестом часу вскрывать будут? Сразу жду звонка о победе - специально мобильный включу. С Богом, - он заметил поднимающегося Рублева. - Пока ничего неизвестно. - пасмурный Иван Васильевич подхватил Забелина под руку. - Да, неладно у нас.

...И вот уж четыре часа продолжается расширенное заседание, которое сегодня вел председатель наблюдательного совета Рублев. Решался ключевой, по Ленину, вопрос - о власти. Страсти, поначалу приглушенные, кипели теперь вовсю. Выступали по второму, по третьему разу, говорили азартно, жестикулируя, стремясь не убедить, а вдолбить в прочих свою позицию. Водораздел образовался, как и слеловало ожидать, по линии Керзон - Покровский. Большинство "свежих выдвиженцев" активно выступали за кандидатуру Покровского. Ослабленные второвской опалой, но сохранившие влияние "чистые банкиры" стояли за Керзона. Причем главным аргументом и у той и у другой стороны сделался президент банка. Его цитировали, на него ссылались.

В общем усталом гвалте все чаще косились в сторону Забелина. Он единственный, внимательно, без выражения слушал, но так до сих пор не произнес ни слова.

Если, конечно, не считать Баландина. Через десять минут после начала расширенного правления он намекающе попросил у Рублева разрешения выйти на минутку. С тем и пропал.

Немногословен был и сам Рублев, утонувший в бурном потоке раздиравших его надвое слов. Старый проректор во всех стратегических вопросах привык полагаться на Второва, подпирая его своим авторитетом в критических ситуациях, подобных недавнему "правительственному бунту". И теперь, поставленный перед необходимостью самому принимать решение, колебался.

- А что у нас Алексей Павлович отмалчивается? - заметил он.

Похоже, Рублев озвучил общий вопрос - все разом смолкли, повернулись в одну сторону.

- Я, вообще-то, не член правления... - напомнил Забелин. Но, опережая сконфуженный жест Рублева, поднялся. - Выскажусь, конечно.

Он выдержал паузу. Добрую, тягучую паузу.

- Альтернатива, по-моему, ясна. Покровский больше инвестиционщик. Теоретик, - не удержался он. - Когда Второв выздоровеет, он, надо думать, вернется к сложным финансовым проектам и, наверное, сумеет еще раз взвесить все риски этого начинания. Но сейчас особенно важно, чтоб в отсутствие президента банк не расшатался. Нужна спокойная преемственность, которая обеспечит соблюдение прежнего, проверенного курса. В этой ситуации я, безусловно, высказываюсь за кандидатуру многолетнего заместителя Владимира Викторовича господина Керзона.

Наступило молчание, оживленное у одних, подавленное у других. Никто больше не требовал слова. Произошел эффект, который Юрий Игнатьевич Мельгунов - большой мастер полемики - определил когда-то как энергию молчания.

- Что ж, логично. - Иван Васильевич, пожевывая губами, ерзающими движениями принялся облегченно выбираться из глубины кресла. - Будем подводить...

В этот момент дверь зала заседаний решительно распахнулась, и в нее с прежней озабоченной стремительностью вошел Чугунов, держа в вытянутой руке сложенный вдвое лист. На листе этом сосредоточились все взгляды. И не напрасно.

- Телеграмма от Владимира Викторовича, - не доходя до Рублева, торжественно объявил Чугунов.

Рублев принял поднесенный лист, аккуратно разогнул и посреди щемящей тишины погрузился в чтение.

Напряжение не прервал даже внезапный тихий зуммер мобильного телефона.

Рублев отодвинул кресло, значительно поднялся.

- Владимир Викторович настаивает, чтобы обязанности президента банка в его отсутствие исполнял господин Покровский.

- Полный звездец, - раздался потрясенный голос. Как ни странно, его обладателем оказался обычно выдержанный Забелин, который таращился на верещащую в его руке трубку.

- Извините, я о другом. - Он увидел устремленные отовсюду взгляды. - Что вы сказали?

Рублев меж тем вернул телеграмму Чугунову:

- Приобщите к сегодняшнему протоколу. Какой человек! За полчаса до сложнейшей операции о банке думает. Глыба, - и уже более прозаически, под нарастающий заново гул, закончил: - Думаю, у нас нет оснований не согласиться с мнением нашего президента. Такого президента!