– О-оля, – только и сумел он вытолкнуть из-за спекшихся губ. – О-оленька...

– О боже мой! Толик! Что с тобой?! Врача? – Ольга подлетела к кровати и склонилась к его лицу. – Позвать врача?!

– Нет, не нужно. Дай пить...

Ольга схватила с тумбочки начатый пакетик сока и, слегка встряхнув его, поднесла трубочку к запекшимся губам Кулешова. Толик с жадностью набросился на апельсиновый нектар, не без наслаждения отмечая, что с каждой каплей к нему снова возвращаются силы и способность видеть окружающее без кровавой болезненной пелены.

– Спасибо, – он легонько дернул губами, пытаясь изобразить некое подобие улыбки. – Я рад...

– Тебе плохо здесь одному, – Ольга озадаченно озиралась по сторонам. – Нельзя тебе в таком состоянии находиться одному. Почему никого нет рядом?

– Ты рядом, это уже хорошо, – еле слышно выдохнул Толик и попытался взять девушку за руку. – Присядь, прошу.

Ольга послушно села на краешек кровати и не попыталась воспротивиться, когда он коснулся своими горячими пальцами ее руки.

– Оля... Оленька... Какая ты славная...

Она с трудом подавила горестный вздох, рвавшийся из души. Знал бы он, что она за дрянь! И что собирается совершить... Вернее, ее пытаются заставить это сделать... Или, правильнее сказать, пытаются заставить поверить в то, что она должна это совершить непременно...

Ольга встряхнула головой, прогоняя оцепенение, и осторожно спросила:

– Толик, ты помнишь, что с тобой произошло? Ну... в тот день, когда...

– Ты можешь не выбирать выражений, Оля, – сказал он, сильнее прежнего впиваясь в кисть ее руки. – Так и нужно говорить: когда меня шарахнули по голове...

– Пусть будет так. Пусть будет – шарахнули, – покорно кивнула она.

– Я ничего не помню. Совсем ничего. Я даже не помню, зачем пришел к твоему дому, – обескураженно пробормотал Толик, не без сожаления отметив волну разочарования, пробежавшую по ее лицу. – Но если это так важно для тебя, я постараюсь вспомнить. Обязательно. Врач сказал, что со временем...

– Ах, ты не понимаешь! – Она, вырвав свою кисть из его пальцев, всплеснула руками и вскочила с кровати. – Нет времени, Толик! Совершенно нет! Это сейчас просто непозволительная роскошь, уповать на время..

Она принялась ходить по палате, сцепив пальцы и похрустывая суставами. От этой дурной привычки ее долгое время отучала бабка Люба, любившая приговаривать, что от этого, мол, ее пальцы будут уродливыми и кривыми. На какое-то время маленькой Марьяше удавалось избавиться от этой навязчивой манеры, но стоило ей сильно переволноваться, как потребность похрустеть пальчиками у нее возникала снова.

– Оля, поверни меня немного, – вдруг попросил Кулешов.

Она поспешила выполнить его просьбу.

Целый день и ночь пролежать в одном положении, уставившись в растрескавшийся потолок, занятие не из приятных. Интересно все же, о чем думали родственники, оставляя его здесь одного. Если на парня было совершено покушение, то где гарантия, что оно не повторится. Или его ударили лишь с той целью, чтобы он чего-то или кого-то не увидел...

– Как ты пахнешь... – мечтательно пролепетал Толик, глубоко втягивая носом аромат ее тела и совершенно забыв и о своей травме, и о мучительных попытках воззвать к памяти. – Ни одна женщина так не пахнет, как ты.

Стараясь не замечать романтических ноток в его голосе, Ольга осторожно перевернула Кулешова на бок. Скатала одеяло валиком и подложила ему под спину. Затем аккуратно, чтобы не тревожить лишний раз его перебинтованную голову, поправила подушку, и лишь тогда отошла от кровати.

– Оля... – Толик все более воодушевлялся от ее близости. – Ты так красива... Я никому не дам тебя в обиду, никому!

– А по-твоему, меня хотят обидеть? – Она мгновенно насторожилась и замерла посреди палаты.

– Я не знаю... – Толик замялся, пытаясь понять, что же сподвигло его сделать подобное заявление. – Мне кажется... Что-то такое...

– Толенька, миленький, вспомни! Я заклинаю тебя, вспомни! – Она молитвенно сложила руки перед грудью и сделала пару неуверенных шажков по направлению к нему. – Вспомни!

Кулешов, часто-часто моргая, во все глаза смотрел на девушку, силясь определить, что он чувствует. Это было уже не то угнетающее ощущение попеременно нарастающего и гаснущего гула в голове. Это было совсем другое ощущение. Определения ему он дать не мог, да и не старался. Он просто смотрел на Ольгу, жадно изучая ее фигуру – от отсыревших ботинок до распущенных по плечам волос – и чувствовал, что что-то сейчас изменится. Что-то непременно произойдет.

Знакомый свитер. Тот, что был на ней и ранее. Старенькие джинсы в обтяжку, чудесно обрисовывающие великолепной формы ноги. Длинные прямые волосы, находящиеся, правда, сейчас в беспорядке. Милая, милая девочка. Такая прекрасная и такая ранимая. И эти чудовищные грубые ботинки. Разве такие изящные ноги можно портить таким убожеством?! Эта обувь подойдет топорным бабищам, наподобие той, что опустошала сегодня запасы его гостинцев. А эту малышку нужно лелеять, холить, как ребенка. Ее изящные ступни должны быть обуты во что-то дорогое и стильное. Обувь должна облегать ее ножку, как вторая кожа. Как... И почти тут же холодный пот прошиб бедного Кулешова до самых пяток.

Вот оно!!! Вот он, толчок, мгновенно собравший в единое целое разрозненную хаотичную мозаику его воспоминаний. Стоило этой очаровательной фее явиться перед ним, как наступило мгновенное исцеление! Боже правый, а он еще сомневался, что это дитя не его судьба!!!

– Что с тобой? – Ольга, мгновенно почувствовавшая в нем перемену, обеспокоенно коснулась ладонью его лба. – Толик! Что-то произошло?

– Да, – хрипло выдавил он. – Произошло! Скажи, почему ты носишь такую грубую обувь?! Что ты нашла в этих альпинистских ботинках?! Почему бы тебе не носить миленькие прелестные сапожки, сшитые на заказ?!

– Ну... Я не знаю... – Она старалась не подать виду, что его, мягко говоря, неадекватное поведение ее не на шутку встревожило. – В них удобно... К тому же у меня нет денег ни на что лучшее. То, о чем ты говоришь, мне не по карману...

– Там много денег, Оленька, милая! Там столько денег! – Глаза Толика лихорадочно заблестели. На лбу выступили крупные капли пота. Руки судорожно вцепились в край простыни. – Не смотри на меня так! Я не сошел с ума, дорогая! Мы с тобой будем богаты, после того как уберем с пути этих мерзавцев!

Тут уж Ольга перепугалась не на шутку. Мало ей одного молодца с навязчивой идеей о непременном и обязательном возмездии. Так теперь еще один на авансцене появился. Еле дышит, голова перевязана, а туда же...

Она прокашлялась и мягко так, как с больным ребенком, заговорила с ним:

– Толик... Не нужно спешить с решением. Понимаешь, я очень непритязательный человек. Мне почти все равно, в какой я обуви, лишь бы все...