– Кто крикнул первым, что я иду, когда тут свара была, выходи на коло! – Повелительно молвил наставник. Все замерли на некоторое время, переглядываясь друг с другом.

– Ну, я, – вышел в круг долговязый нескладный юнак, ожидая, что теперь и на него обрушится гнев старого воина.

– Как зовут?

– Мечиславом…

– Вот за то, что зрел схватку, да в то же время и по сторонам не забывал глядеть, быть тебе, Мечислав, десятником первого десятка, – неожиданно заключил воин. – Веди свой десяток на конюшню, там помощь в чистке лошадей требуется.

– Ну что, Бродник, будет толк с сих отроков? – спросил, подходя к старому воину, воевода Фарлаф, провожая взглядом уходящих на конюшню юнаков.

– А как же, – хитро улыбнулся Бродник, – обязательно будет, особенно из сих четверых. Чую, есть у них жилка, не просто воинская, но и темницкая. Только им про то сейчас говорить не стоит, всё испортить можно, – понизив голос, молвил наставник.

– А я к тебе, можно сказать, по сему же делу, – молвил Фарлаф, кивнув на стоящего поодаль отрока. – Внучка вот своего привёл, Свена, пусть со всеми ратному делу обучается.

– Погоди, воевода, да ведь мал он ещё, сколько годков-то исполнилось? – С сомнением молвил воинский наставник, издали меряя стать отрока взглядом. Хоть и был он одет в широкий – на вырост – тулуп и высокую баранью шапку, да видно было, что и в рост-то по-настоящему ещё не пошёл.

– За малолетство не беспокойся, я сам его воинскому делу обучал, лет с четырёх. Сейчас ему десять исполнилось, а по нашим древним традициям как раз с десяти лет отрок посвящается в воины. Вчера я вручил ему боевой нож его отца Айка, погибшего в Итильском сражении. – Видя, что наставник юнаков хочет ему возразить, Фарлаф опередил его. – Благодаря моему упорству и настойчивости, внук уже многое умеет, и ты в том сегодня убедишься. Реку тебе, с четырёх лет, не глядя на ворчание женщин – бабки его и матери – стал обучать его владению ножом, топором и мечом. Вначале, само собой, это были лёгкие деревянные клинки из сосны или берёзы, потом из морёного дуба, а позже и железные, ты ж сие, как наставник опытный, не хуже меня ведаешь. – Бродник понимающе кивнул. – Я скорняку с Подола заказал для Свена кожаную безрукавку, в которую были вшиты тяжёлые медные грузила, заставлял его в ней не только ходить, но ещё бегать и прыгать. Бороться ставил всегда супротив двух сверстников, а коли против одного, то более сильного и рослого.

– Верю, воевода, что добре ты готовил внука своего, в том сомнения у меня нет, – кивнул Бродник задумчиво. – Да только коли ты его воеводой будущим зришь, то этого мало. – Снова улыбнувшись только самими очами, – молвил наставник юнаков.

– Так я ж то и сам добре разумею, оттого не только силу, выносливость и умение владеть оружием старался привить внуку. По вечерам рассказывал ему о сражениях, в которых участвовал, а потом вместе со Свеном разбирал ошибки и просчёты свои и чужие и всякий раз требовал, чтобы внук предлагал свои решения тех сражений, становясь на место то одной, то другой стороны.

– Да, брат Фарлаф, по всему, не жалел ты его совсем, – молвил наставник юнаков, ещё раз взглянув на стоящего на достаточном расстоянии, чтобы не слышать их разговора, юного Свена.

Старый воевода вспомнил, как малец частенько обижался на него, в сердцах называя злым, бывало, что и плакал, а тут ещё просьбы матери и бабушки мальца пощадить его и не заставлять так много упражняться. Но ничего не могло тронуть сердца старого нурмана.

– Я-то могу пожалеть, а вот враг в бою не пожалеет, и тогда моя жалость будет стоить ему жизни, – ответил Броднику старый воевода, и очи его блеснули жёсткой уверенностью в своей правоте.

– Добре, Фарлаф, будь уверен, требовать с твоего внука буду, как и с других, без скидок на возраст, – отчего-то вздохнув, пообещал наставник.

– Нет, – запротестовал воевода. – Ты будешь спрашивать со Свена вдвое строже других!

– Гляди, Фарлаф, тут важно не перестараться. От излишнего усердия может выйти не просто добрый воин, а расчётливый, и оттого ко всем безжалостный человек, на горе себе и другим, – отвечал старый воин, воспитавший уже не одно и не два поколения молодых дружинников.

– Пусть так, но он выживет даже там, где другие не выживут, а это главное, – отвечал воевода и сурово глянул перед собой. – Я до сих пор себя виновным считаю в смерти Айка, значит, не хватило у меня этой самой жёсткости и строгости.

– Ну-ну, – неопределённо проговорил Бродник, – только одно точно ведаю, что во всём мера должна быть. – Он ещё хотел добавить, что волхвы исстари завсегда учат, что главное в жизни человека, это служение Роду Единому. А коль почнёт человек ради себя только стараться, то ни себе, ни богам, ни людям толку не принесёт, и хоть длинную жизнь проживёт, да для всех бесполезную. Очень хотел сказать то старый наставник, да сдержался, сам не ведая отчего.

А Свен всё глядел на Ратный стан, на своего деда, о чём-то так долго беседующего с каким-то старым воином и с нетерпением ждал, когда он, наконец, примет Перунову клятву и станет обучаться вместе с другими юнаками в Ратном стане. Однако радость его сменилась недовольством, когда он узнал, что дед Фарлаф поручил Броднику, этому самому седоусому воину, спрашивать с его внука Свенгельда гораздо строже, чем с остальных, хотя по навыкам владения оружием он был среди первых.

Лета 6434 (926)

– Я слыхал, княже, Зимород нежданно помер, горе у тебя, да жизнь продолжается. Не сочти за дерзость, окажи княжеское благоволение сироте, сыну славного воина, павшего в битве за всех нас. Возьми его в стременные… – молвил князю старый Фарлаф.

– О ком ты говоришь? – спросил Игорь.

– О Свене, – вздохнул варяжский воевода, – внуке моём и сыне Айка…

Игорь на миг задумался.

– Стар я уже, – продолжал Фарлаф, – а при тебе он скоро настоящим дружинником станет. Не гляди на молодость, я его много чему научил, спрашивал строго, невзирая, что он мой внук. В Ратном стане с Бродником Перунову науку прошёл, теперь в Молодятинском полку служит. А с конём управляться он сызмальства умеет, не подведёт, слово даю!

Молодой воин, торопясь, быстрым движением отворил дверь и едва не столкнулся с княгиней. Та тоже торопилась куда-то и от неожиданности ойкнула. Рудые волосы и желтоватые рысьи очи молодого воина показались Ольге знакомыми.

– Ты кто, и отчего летаешь по терему, как ветер? – опомнившись, спросила недовольно княгиня.

– Я Свенгельд, Свен… новый стременной князя… – растерянно молвил юноша. – Князь повелел его плащ принести, дождь вроде собирается…

– Свен? – переспросила княгиня, уже заинтересованно глядя на юнца. – Не внук ли…

– Так точно, сын темника Айка и внук воеводы Фарлафа! – бодрым голосом отчитался новый стременной, и, наконец, вспомнив, что княгине нужно оказать почтение, неумело поклонился.