«А ты и есть бабушка, хоть и фальшивая, — напомнил внутренний голос. — Желаешь представиться по форме?»

«Не желаю!» — огрызнулась я, параллельно обругав недавно появившуюся привычку разговаривать сама с собой.

— Ты чего хотел-то, Илья? Недаром же пришел? — поторопила я, желая поскорее оставить неприятную беседу в прошлом.

— Недаром, — согласился богатырь и, помолчав, проговорил: — Только ты уж не серчай сразу. Выслушай сперва.

— Боишься? — хмыкнула я.

— Не то чтобы боюсь, — качнул головой Илья. — Но говорить какой-нибудь лягушкой али волком серым несподручно.

В его голосе явственно прозвучала улыбка.

— Ничего, я звериный язык понимаю, — уже открыто ухмыльнулась я.

— Ну, коли так… Не ту ты мне нечисть показала, матушка. Испытывала меня иль просто позабавилась. А не ту. Не мою нечисть.

— А у тебя уже и нечисть своя завелась?

— Своя не своя, а знакомая имеется. И не та, что ты мне показала.

— Далась тебе эта нечисть, — в сердцах воскликнула я. — Чего ты от нее хочешь?

— Поговорить, матушка. А о чем, это уж наше дело.

— Ишь ты, какой самостоятельный, — фыркнула я. — Знаю я твои разговоры. Мечом по горлу, и поминай как звали.

— Ну, это уж как она сама захочет.

— Ты всерьез полагаешь, что кто-то в здравом уме захочет расстаться с головой?

— Коли бы меня спросили, чего желаю: черные дела творить да души губить али от доброй стали погибнуть, я бы не думал.

— Тьфу ты, — ругнулась я. — Да кто тебе сказал, что она души губит?

— Раз нечисть, значит, губит, — уверенно отрезал этот упрямый осел.

— А кто тебе сказал, что она — нечисть?! — окрысилась я и тут же прикусила язык. Только вот, судя по замершему как статуя богатырю, поздно.

— Так она же и ска… — начал было он и снова умолк.

— Да, да? — раздраженно поторопила я.

— И то верно, — задумчиво протянул Илья. — Права ты, матушка. Не говорила. Сам я так решил, а она не спорила. Так кто же эта девица лесная? Не подскажешь, матушка?

«Ведьма носатая, которая рядом с тобой сидит, болван», — мысленно проворчала я, но вслух, разумеется, произнесла совсем другое:

— А тебе на что? Девица не нечисть. Ей голову рубить вроде как не принято.

— Не принято, — эхом отозвался богатырь.

— Вот. И вообще. Что-то у тебя одни девицы на уме. Пришел за одной, ищешь другую. А уйдешь и вовсе с третьей? — добила я.

— А тут еще и третья есть? — с долей беспокойства оглянулся Илья.

Я чуть не расхохоталась, так нервно это прозвучало.

— А я тебе чем не девица? — Я выпрямилась, насколько это было возможно, и улыбнулась во весь свой выдающийся зуб. Последние лучи заходящего солнца игриво засверкали на кончике. — Чем не хороша?

— Шутишь, матушка, — с едва заметным облегчением отозвался богатырь. — Так всем ты хороша. А только не про меня ягодка. Я любушку ищу. Так, чтобы ее увидеть и иных потерять. И чтобы она лишь меня на всем белом свете видела. Чтобы дом большой для нее поставить, детки малые тятькой кликали, а она меня на крыльце поджидала.

— О, сколько всего сразу хочешь, — буркнула я. — Губа не Дура.

— Жизнь ее хочу, — спокойно подтвердил Илья, глядя на линию горизонта, теперь лишь слегка подкрашенную алым. — А взамен свою отдам.

— Ишь ты какой. А с княжеской дочкой что делать будешь?

— К отцу отведу, коли захочет да ты отпустишь, — пожал широкими плечами богатырь.

— И женишься, коли захотят, — фыркнула я. — Вот тебе и любка.

— Любушка, — неодобрительно поправил Илья. — Василиса девица пригожая. И без меня найдутся охотники в княжьи зятья.

— Но князь-то вроде тебя выбрал. Может, ему другие и не нужны вовсе?

— А я князю всю жизнь служить не клялся, — сверкнул глазами богатырь. — Велико княжество, а и у него границы имеются.

— Ладно. А от меня ты чего хочешь? — устало спросила я.

— Позволь поговорить с девицей лесной.

Упрямое желание богатыря найти лесную знакомую одновременно и разозлило меня, и порадовало. С одной стороны, приятно так нравиться, тем более что и он мне не противен. С другой же… А как это увязать с обязанностями Яги, двумя вредными бабками и хоть и невольным, но все же обманом? Не признаваться же сейчас, что искомая «нечисть» с ним рядом сидит. Наверняка решит, что зловредная ведьма так развлекается.

— Она меня от смерти в болоте спасла, — продолжил между тем Илья, видя, что я не отвечаю. — А я ее и не поблагодарил толком. Не силой же ты ее тут держишь, матушка…

Вопреки покорным словам, я буквально кожей почувствовала требовательный взгляд сидевшего рядом богатыря. «Класс… — прошипела я про себя, в последний момент подавив истеричный смешок. — То он свою „любушку“ убить пытается. То спасать надумал от нее же. И, главное, все ради ее же блага. То есть моего… Чувствую, третье гениальное озарение по поводу моего счастья и благополучия мне не пережить!»

— Хорошо, — неожиданно для себя самой решилась я. — Будет тебе разговор. Ну а уж если не договоритесь, или тебе самому чего не понравится, не обессудь. У всех свои недостатки.

— Только ты уж не шути больше надо мной, матушка. Мороком не балуй, — склонил голову Илья.

— Да какая я тебе матушка? — рассердилась я. Это слово коробило до глубины души. — Тоже мне выискался сыночек! Не такая я и старая!

— Не старая, — согласился богатырь. — Я бы тебе больше двухсот лет не дал, ма… э-э… Хозяюшка.

Я так заскрипела зубами, что чуть не сломала бутафорский. Чувствуя, что еще чуток, и сотворю какую-нибудь глупость, например, сниму грим прямо здесь, я резко поднялась.

— Я тебе позв… То есть весточку пришлю. Пару дней мне не до тебя будет. А потом… Потом поговорите. Посмотрим, до чего договоритесь. Сыночек…

Я развернулась на пятках, радуясь, что успела привыкнуть бегать босиком, и зашагала к освещенной кострами площадке у терема витязей. Там уже никого не было, и я беспрепятственно собрала скатерку. Правда, ополовиненный бочонок с солеными огурцами все же оставила на столе. Пьют мальчики редко. У кого-то может и не оказаться необходимой тренировки.

Минут сорок спустя я уже лежала на лавке, в последние дни заменявшей мне постель. Только тут меня накрыл запоздалый озноб. «Поговорить… Черт! На что я подписалась?!»

Наутро я проснулась с головной болью и неистребимым беспокойством. Причин этого состояния я не понимала и оттого психовала еще больше. Досталось на орехи и бабкам, и Ваське, и даже Лешему, не вовремя сунувшемуся ко мне с дарами-поганками. Я металась, будто подо мной горела земля. Но до самого вечера так ничего страшного и не случилось. К вечеру я кое-как успокоилась настолько, что даже часок посидела над книгами по травничеству.