«Наверное, у них есть причины, чтобы идти таким курсом, — подумал Торгрим, — и мне они неизвестны».

Какими бы ни были эти причины, Торгриму такой маневр был только на руку. Находясь с наветренной стороны от драккара, они со Старри смогут нырнуть между скалами, и если этим судном окажется «Скиталец», то они настигнут его, когда корабль будет идти против ветра. Но он все больше сомневался в том, что видит перед собой свой корабль. Командование взял бы на себя Орнольф или, возможно, Агнарр, но в любом случае, как и Торгрим, они держались бы подальше от берега.

Почти час драккар и куррах оставались на сходящихся курсах, но Торгрим не мог с уверенностью сказать, «Скиталец» это или нет. И тут драккар зачем-то опять сменил галс. В маневрах судна чувствовалась какая-то нерешительность. Корабль опять пошел в открытое море, оставляя побережье и куррах за кормой.

— Если это «Скиталец», — заметил Старри, — и командует им Орнольф… тогда он либо пьян, либо крепко ударился головой.

Торгрим кивнул. Он знал, что первое из двух предположений наиболее вероятно, но, с другой стороны, сомневался, что нечто подобное могло заставить Орнольфа так странно управлять кораблем. Поэтому Торгрим продолжил идти выбранным курсом, и вскоре они услышали шум бьющегося о берег прибоя, увидели, как море пенится длинными белыми полосами над рифами и разбивается о скалы, пронзившие водную гладь.

Драккар лег на курс левым бортом, удаляясь от берега. Если на корабле и заметили куррах, на него совершенно не обратили внимания. Намереваясь догнать лодку, команда принайтовила бы парус и села на весла, двигаясь прямо по ветру, а не стала бы поворачивать на другой галс — процесс медленный и утомительный.

— Это не «Скиталец», — наконец произнес Торгрим.

Теперь, когда они достаточно близко подошли к берегу, куррах качало в набегающих волнах. Они убрали парус и сели на весла, но пока в основном отдыхали, время от времени подгребая и держась кормой к морю, чтобы наблюдать за кораблем в отдалении.

— Мне кажется, ты прав, Ночной Волк, — согласился Старри.

Когда драккар опять развернулся в открытое море, они все еще находились слишком далеко, чтобы что-то разглядеть, но Торгрим понял, что он смотрит не на квадратный клетчатый красно-белый парус «Скитальца», да и обводы корпуса, изгиб носа и ахтерштевень выглядели не очень похоже.

— Судя по всему, это корабль Берси сына Иорунда, который называется «Морской Жеребец», — сказал Торгрим.

— Если так, там мы друзей не найдем, — ответил Старри.

— Точно, — согласился Торгрим.

Их сносило течением, они смотрели на далекий корабль, и Старри сказал:

— Смотри, Торгрим, там что-то в воде. — Он указывал куда-то на юг, по левому борту лодки, в ту сторону, где он сидел. — Возможно, это бревно. А в последнее время тебе с бревнами не очень-то везет.

Торгрим посмотрел туда, куда указывал Старри. В море что-то дрейфовало, коричневое и блестящее, метрах в пятнадцати от них. И вида оно было необычного; если не бревно, то явно что-то, сделанное из дерева: даже издали предмет выглядел рукотворным.

— Давай посмотрим поближе, — сказал Торгрим.

В любом случае он собирался плыть дальше на юг. Если это судно не «Скиталец», тогда «Скиталец», скорее всего, можно будет встретить где-то у мыса, откуда отчалил этот корабль.

Торгрим налег на свое весло, а Старри поднял свое, и куррах развернулся на киле, а потом они стали грести вместе. Меньше минуты понадобилось на то, чтобы преодолеть расстояние до качающегося на волнах предмета. И чем ближе они подплывали, тем яснее становилось, что он собой представляет, — такой предмет случайно с земли не смывает. К тому же он был закругленным и гладким — ни одно бревно так не выглядит.

— Похоже, какая-то резьба, — сказал Старри.

Еще один гребок, и викинги увидели, что это резная фигура с носа корабля — длинная шея, увенчанная изящным деревянным завитком, который закручивался внутрь, словно водоворот. Вся фигура была, наверное, метра полтора длиной, совершенно целая. Даже щип, которым она когда-то крепилась к носу судна, уцелел.

— Наверное, с потерпевшего крушение корабля? — предположил Старри.

— Может быть, — протянул Торгрим. Набежавшая волна лизнула фигуру, но она не двигалась. Волной ее не уносило к берегу, и Торгрим заметил, что посередине она перевязана веревкой, второй конец которой исчезал в воде. — Но смотри, кажется, она привязана к якорю, — добавил он.

Старри кивнул и внимательно вгляделся в воду.

— Видишь, вон там? — указал он на место метрах в шести от того, где они качались на волнах, если смотреть в сторону берега. — Похоже на опасный риф. Может быть, это оставили здесь как метку.

Торгрим тоже поднял голову. Совсем рядом едва выглядывал из воды опасный скалистый гребень, но набегающая волна не разбивалась о него, поэтому и вода не пенилась, не предупреждала об опасности моряков, плывущих к берегу.

Торгрим нахмурился.

— Может быть, — сказал он.

Ему это казалось маловероятным, но, с другой стороны, тем, кто частенько плавает в этих водах, мог понадобиться такой ориентир. Настоящая загадка. И Торгрим уже уделил ей больше внимания, чем хотел.

— Да уж… наверное, мы этого никогда не узнаем, — признался он.

Торгрим взялся за свое весло, Старри — за свое, и вместе они продолжили грести. Куррах стал набирать скорость, продвигаясь на юг, вдоль побережья, в поисках «Скитальца», в поисках своих товарищей, в поисках Харальда сына Торгрима.

Харальд всегда испытывал странные ощущения, прыгая в море.

Этот резкий переход из сухости во влагу, из тепла в холод, от неподвижности к движению казался ему каким-то неземным. А на сей раз прыжок был еще более странным. На секунду-другую они с Конандиль повисли в воздухе, прежде чем погрузиться в серо-зеленую воду. Он четко понимал, что происходит в этом мире над поверхностью воды: слышал злые и удивленные крики воинов Гримарра, разгневанный рев самого Гримарра, угадывал под собой длинные весла, которые он едва не задел, когда летел вниз. Или задел.

И тут он ударился о воду, холодную, как он и ожидал, но он привык к холодной воде, ведь вырос он, плавая во фьордах своей родной Норвегии. Море поглотило его, и он пошел вниз — знакомое и вместе с тем незнакомое ощущение. Звуки исчезли, свет стал рассеянным в полумраке у поверхности воды.

Он ощутил, как идет ко дну, но знал из многолетнего опыта, что нужно замереть на мгновение, прежде чем вырываться на поверхность. Харальд сознавал, что Конандиль сползла с его плеча, когда он благодаря своему весу и вертикальному погружению опустился глубже, чем она.