– Здесь явно чья-то кровь, – Бахтияр, сидя на корточках, вертел мою левую руку, изучая «компас», а я ничего не чувствовала, будто не моё запястье поднимали и распрямляли. – «Компас» сделан из крови нечисти. Иначе бы не приложило. Или у тебя ещё что-то есть? – и чёрные глаза впились в меня, требуя ответа.

Само собой, я сказать ничего не смогла.

– Ты не знал? – Марьяна наколдовала что-то зелёное, положила ладонь на мою макушку, и сразу потеплело. Везде.

– Нет, она не ощущается, – угрюмо огрызнулся заклинатель.

– Т-так он-на ж м-мёртвая, – Вовчик, для меня невидимый, отчего-то страшно заикался. – Н-ну к-кровь. Х-хозяйка за-аметила – ну, т-та, в ха-а… Ну м-мёртвая же ж… – оправдался, когда Бахтияр резко повернулся. – Т-такую н-ник-когда н-не исп-п… Н-ну м-мёртвая ж! Бе-езвред-д…

– Он прав, – ведьма убрала руку и потёрла ладони, свивая из зелёных искр новый клубок. – Кровь мертвецов – это всего лишь кровь мертвецов. Сила покидает её очень быстро, в считанные минуты, а после смерти тела в крови столько же магии, как в обычной воде.

– Мало мы знаем… – Бахтияр раздражённо тряхнул головой. – Гуня знала больше, раз смогла использовать мёртвую кровь так, что она реагирует на нашу магию, как живая.

– Если ты опять… – Марьяна ощетинилась и замахнулась на него готовым заклятьем.

– Да нет же, – поморщился заклинатель, – ты бы знала. А ты ни черта не знаешь. Иначе не подставила бы её под удар. Не позволила бы остаться здесь и проколоться. Кто-то другой сестру учил, не вы. Рад, ну ты как?

Я опять не смогла ничего сказать, зато получилось шевельнуться и приподняться.

– Не торопись, – сводная тётка заботливо поддержала меня за плечи, и снова потеплело от побежавших по коже зелёных искр. – У нас есть пара минут. Расслабься. Закрой глаза и подыши. Просто дыши.

Я зажмурилась и услышала удаляющиеся голоса – резкий заклинателя и заикающийся «муравья». А рядом появился Глон и приник к моему боку, лизнул в щёку, жарко и щекотно задышал в ухо. И я сразу согрелась и снова начала ощущать собственное тело.

– Встать сможешь? – ведьма гибко поднялась и протянула мне обе руки.

Я неловко встала с её помощью и сразу ухватилась за стену.

– Пройдёт, – Марьяна успокаивающе улыбнулась, – уже почти прошло, – и нажала на кнопку, вызывая лифт.

А я посмотрела на коридор без единого признака магической схватки и вздохнула:

– А что мне рисовать-то?..

– Поймёшь, – ведьма рассеянно катала в дрожащих ладонях новый зелёный клубок, но, кажется, не для меня, а для себя – нервы успокаивая. – Вспомнишь необходимое.

Лифт приехал, и мы втроём вошли в кабину. Пёс прижимался к моим ногам и, согревая, облизывал левую руку, а сводная тётка прятала глаза.

– Страшно? – и меня, оттого, что она боялась, накрывало. Леденящим душу, вымораживающим, тихим… тем самым тихим ужасом. Иррациональным, глубинным, не поддающимся ни контролю, ни осознанию. Ведь если боится опытная тёмная ведьма…

– Мы справимся, – твёрдо сказала Марьяна, и её взгляд стал холодным и острым. – И я доберусь до этой твари, – ладони сжались в кулаки, меж пальцев водопадом пролились искры. – Доберусь, – глухо повторила она клятвой. – И мне плевать, что она и знает больше, и умеет… лучше. Доберусь и придушу к чёртовой матери.

Лифт приехал. Мы вышли, и ведьма остановилась на площадке, ухватив меня за руку.

– Рад, послушай, – заговорила она торопливо, – ты вернулась, чтобы ему помочь, я знаю. Жалеешь и хочешь найти сестрицу. Но я тоже должна попасть в схрон. Обязательно. Гульнара – это ключ к той, что подставляет мою семью. Нашу семью. Я должна её допросить. Держи меня в курсе, пожалуйста. И если ещё что-то знаешь…

– Но и ты кое-что знаешь, – для храбрости я вцепилась в загривок пса. – Бахтияр покопался в памяти сестры и заметил, что именно ты последней видела Гульнару. Или – она последней видела тебя. Но ты это скрыла. Почему?

– Не хотела подливать масла в огонь, – сводная тётка ответила очень спокойно, хотя я ждала гневной вспышки. – Не хотела укреплять твои подозрения. Искра легко перекидывается с ветки на ветку – с матери на меня. Маму ты любишь, а вот меня второй день знаешь и семьёй не считаешь. Я расскажу, если веришь.

– Верю, – кивнула я искренне.

– Спасибо, – Марьяна слабо улыбнулась. – Дома расскажу. Дотерпи. Глон, вперёд.

Да, дотерпи – во всех смыслах этого слова. Ещё ж через полгорода по жаре ехать до хаты… Зато есть время обдумать одну мысль.

– А если метлой?..

– Ни в коем случае. Метлой – только ночью или в безлюдье. Как я сюда прилетела и на крышу попала? Синицей обернулась. И у «муравья» есть свои тайные «транспортные» тропы.

Современному читателю требуется,

чтобы волшебство творилось в соответствии с законами физики.

Им хочется, чтобы волшебство работало логично,

им нужны причины и следствия.

Они не хотят, чтобы волшебство творилось как по волшебству.

Лоис Макмастер Буджолд «Ответы»

До дома мы добрались в ночных сумерках. Вовчику, несмотря на прикрытие, прилетело, и Бахтияр лично отправился провожать «муравья» до бара.

– Мы никогда не бросаем тех, кто нам помогает, – обмолвилась Марьяна.

Это внушает оптимизм, да.

В квартире было жарко, душно, но спокойно. Едва разувшись, я поздоровалась с Ягой, убедилась, что папка с рисунками на месте, извинилась, заметив укоризненный взгляд «кошки», прихватила летнюю пижаму и скрылась в ванной. А сводная тётка, по умолчанию ночующая у меня, надолго заперлась в комнате. Когда я вышла из душа, из-под двери дымкой стелилось ядовито-зелёное свечение, но не доносилось ни звука. Я покрутилась рядом любопытственно, прислушалась, переглянулась с окопавшимся на половике Гемоглобином, но ушла на кухню не солоно хлебавши. Магичила ведьма в абсолютной тишине.

Очень хотелось есть, но я решила дождаться Марьяну и поужинать вместе. Поэтому пока напилась воды, сварила кофе и достала рисовальные принадлежности. Уныло повозила ручкой по блокноту, изобразила несколько цветочков и недовольно поджала губы. Ничего не помню… Коридор – силуэт – спины колдующих – и всё. Потом – звон в ушах и частичная отключка. Ума не приложу, что рисовать…

Яга, по пояс высунувшись из стены и опершись о метлу, прозорливо заметила:

– Что, незадача – так незадача? А можа, поспать – и всё утрясётся да прояснится?

– Не усну ж, пока не сделаю. Не успокоюсь, – я глотнула кофе и снова изучила «компас». Оный обзавелся третьим кругом незнакомых символов. – И пока события свежи в памяти…

– Память – штука вредная, – возразила «кошка», – иногда время – не во вред ей, а на пользу.