– Сбережёте? – попросила я, протянув ей папку.

– Сюда положь, – она небрежно махнула помелом в сторону комода. – Зачарую – ни одна мышь не проскочит.

– Спасибо, – я улыбнулась.

– Да кабы живая была, я б с вами пошуровала, – пожаловалась бабка, почесываясь. – Истосковалась по делу-то. Да и гнусь бы погоняла – размялась… Эх! Да Бог с ним, с телом-то, – и с жуткой смесью покорности и иронии добавила: – Упокой ужо Господь с Верховной мою дурную душу. Перетерплю. Клади, говорю. Покуда сторожу – покуда кровь моя территорию наполняет, – ни одним воришкам…

Дальше я не слушала – я рванула на кухню, озарённая внезапной догадкой. Ведь я ношу бабушкин амулет на крови, и…

– Вов! – я влетела на кухню и выпалила: – А можно попасть в могильник с амулетом на крови от ведьмы-ключа? Вот, – я вытянула из-под майки своё «солнышко», и «муравей» отшатнулся, – вот он, как мне сказали, на бабушкиной крови. Можно с таким проникнуть в её тайник?

– Наверно, – душка-бармен нахмурился. – Думаю, да. Надо у ведьмы спросить. Одно «но», Рад, – он прищурился на цепочку, – такие вещи очень долго делаются и кому попало не достаются. Над такой защитой ведьма лет десять трудится, если не больше. Чтобы заслужить амулет, человеку со стороны… я даже не знаю, как выпендриться надо. За красивые глаза его не подарят. Это или по-семейному, или благодарность. Огромная. А стащить… не верю. Не у отступницы.

…или благодарность – или сопричастность. Если верить сну, то бабушка обрадовалась, узнав в Гульнаре ведьму с древним даром. А это… почти семья. И вероятен момент кражи. Да, всё-таки. Ведь бабушка – сдавшаяся преступница, лишённая силы. Активной силы. А проклятая – нет.

Я села за стол, наблюдая, как Вовчик разливает по чашкам готовый кофе – первая чашка мне, вторая – себе, третья…

– Заклинатель, – сообщил он и скривился. – За версту чую.

А находился Бахтияр гораздо ближе: едва «муравей» наполнил третью чашку, как в дверь позвонили – коротко, но ясно. Глон лениво повёл ухом, продолжая дремать. Значит, заклинатель явился один.

– А где Марьяна? – поинтересовалась я, открыв дверь.

Брат Гульнары глянул на меня, как недавно позвонил – свысока, коротко, но весьма выразительно.

– «В гробу я её видал, – «перевела» я, – у белых тапках…» Почему? Она отзывалась о тебе очень хорошо. Вы часом не родственники?

Бахтияр закрыл дверь, не расшнуровывая снял кеды, наклонился к моему уху и еле слышно произнес:

– Она видела сестру. Последней. Потом Гуня пропала.

Я напряглась:

– Откуда сведения?

– Мы близнецы. Мы связаны, – напомнил заклинатель. – Гуня потеряла рассудок, но не я. И не ты одна собираешь её память по осколкам через сны. Я вижу, – он выделил интонационно последнее слово. – Погружаюсь в восстановительные медитации, тянусь к сестре – и фрагментами вижу последние события её сознательной жизни. Воспоминания Гуни обрываются на этой ведьме, на разговоре о схроне. Твои выводы? – и выжидательно поднял брови, глядя на меня в упор.

– Не верю, – решила я тихо, но твёрдо, выдержав его колючий взгляд.

– Почему? – на лице Бахтияра появилась та же, что и недавно на крыше, неприятная улыбка. – Потому что семья?

– Потому что это слишком, – ответила я резковато. – Тебе не кажется, что отступники, даже бывшие или несостоявшиеся, должны вести себя более… скрытно? Более осторожно? А что сейчас? Куда ни плюнь – повсюду их уши. Но настоящие ли они? Не поддельные ли? Между прочим, – и я вспомнила слова Верховной, – откуда мне знать, что ты не водишь меня за нос под предлогом помощи? Откуда мне знать, что Гульнара реально в западне? А вдруг она притворяется, а на самом деле использует мои связи, чтобы её нечисть быстрее находила нужные тела, а? – я запнулась, с болью вспомнив Виталину Марковну, но продолжила зло: – И вдруг ты притворяешься, что ищешь сестру, а сам нечисть из могильника по людям пристраиваешь?

На ошеломлённое выражение заклинательского лица было приятно посмотреть. У него реально челюсть отвисла: он открыл рот, чтобы возразить, но не нашёл слов, и только смотрел на меня, офигев от обвинений. А меня эта реакция успокоила – нет, он… настоящий. И его стремления настоящие, неподдельные. По искренне обалдевшему лицу видно.

– Вот видишь? – заключила я. – Иногда надо просто верить людям… хотя, да, это очень непросто. Но я стараюсь верить всем вам – и Гульнаре, и тебе, и Вовке, и Марьяне. Одинаково. Потому что каждый из вас по-своему прав… хотя ваши правды у меня уже в печёнках сидят. Но раз мы повязаны… – я сморщилась. – Хватит обвинениями швыряться. Давай засунем подозрения подальше и найдём сообща ту самую истину, которая где-то между. А?

– Кофе остывает! – крикнул «муравей».

Не дождавшись ответа, я повернулась, чтобы уйти на кухню, но Бахтияр ухватил меня за плечо и потребовал:

– Спроси. Спроси у Марьяны про сестру. Найди повод. Это важно.

– Да, – согласилась я. – Важно. Обязательно спрошу.

И в квартиру снова позвонили – тихо, осторожно. В коридор, заливаясь радостным лаем, выскочил Гемоглобин. Пронёсся мимо нас, едва не сбив с ног, и заскрёбся в дверь.

– Подселённый, – прокомментировал, внимательно наблюдая за псом, заклинатель. – Запрещённый приём. Зря с собой взяла. Боится, раз так рискует. Хороший повод узнать правду о Гуне, если сама не признается.

Я метнула на него досадливый и предупреждающий взгляд, он пропал втуне – Бахтияр уже шёл на кухню.

Нет слов, одни шипящие…

И как, мать их, с ними работать?..

Настоящая магия – это взять четырех сильных одиночек

и заставить их работать вместе.

К/ф «Иллюзия обмана»

Из «разведки» сводная тётка вернулась злой, взвинченной и молчаливой. Ни на кого не глядя, она быстро пообедала, буркнула «спасибо» и спросила у меня:

– Подобрала ключ ко сну?

А сама ссутулилась, опустила взгляд, уткнулась в чашку с кофе. Из её гладкой причёски выбились отдельные пряди и упали на лицо, лишь коса-«ракушка» пребывала в прежнем идеальном состоянии. И я заметила, как она, опустив левую руку, нервно теребит терпеливое собачье ухо. Глон, сидя у стула Марьяны, впервые посматривал напряжённо и не шибко дружелюбно. Будто это мы виноваты в ужасном настроении хозяйки.

А кто в нём виноват – понятно. Мне хватило пары косых взглядов, чтобы отметить одинаково ехидные мужские рожи и сообразить – Круг. Ведьмы. Марьяна среди них – как пиранья в стае щук. Та же зубастая рыбина, но её опасность иного свойства – более хищная. Чужеродная. И я начала подбирать нужные слова, ощущая потребность защитить родственницу, как она защищала меня от нечисти, встать на её сторону, чтобы объяснить, доказать…