Рико покачал головой:

— Eres tonto. Ella te quiere.[v]

v исп. Глупый ты. Она тебя любит.

— No soy simplemente tonto, chico. — Киэнн отрывисто втянул воздух. — Soy maldito idiota. No seas como yo. ¿Bien?[vi]

vi исп. Я не просто глупый. Я проклятый идиот. Не будь таким, как я. Ладно?

Дверь ванной комнаты открылась. Эйтлинн смыла свой бледный готический грим и предстала перед ним в своем истинном облике — пугающе прекрасном и ослепительно жутком. Потому что разгневанная фоморка — это вам даже не какая-то там отвергнутая женщина, и все фурии ада плачут, как малые дети, когда она оборачивается.

— Рико не наказывай, ладно? — вместо всех приготовленных речей ляпнул Киэнн. — А со мной поступай, как сочтешь нужным.

— Протрезвел? — холодно осведомилась она.

— Вероятно…

— Рико, иди к себе.

Маленький латинос послушно удалился. Ну, сейчас начнется! Киэнн вдруг поймал себя на остром чувстве ностальгии по славным денькам, когда подменыш была всего лишь подменышем.

— Кажется, я забыла… э-э-э… «ограничить время действия приговора»? Так это называется? — без капли сожаления в голосе уточнила Эйтлинн.

Киэнн вздохнул, насилу справляясь с дрожью:

— Да, полагаю, теперь на мне вечный гейс повиновения.

— Прекрасно.

Она вытянула из кармана халатика смартфон, прошла вглубь комнаты и устроилась на диванчике возле окна, принявшись с деланным равнодушием листать страницы. Лучше бы уже просто поколотила. Хотя рука у нее ох и тяжелая…

— Этт… — еще минуты три спустя снова не выдержал Киэнн.

Фоморка не шелохнулась.

— Слушай, только не говори мне, что читаешь Уголовный Кодекс США! Мне по нему светит лет пятьсот, не меньше.

Она и теперь не удостоила его ответом. Проклятье! В мозг принялась назойливо колотить дикая мысль о том, что сталь уже наверняка проела кожу до костей, да и сами кости потихоньку обугливаются. Под горло набился склизкий комок, перед глазами плавала бесцветная пустота Аннвна…

Что будет, если я просто не выдержу?

— Пожалуйста, Этти… Ну, смотри, я не отрицаю, что наказан по заслугам. Но… не надо так! — Он яростно поерзал. — Я не могу их снять только потому, что ты не позволяешь мне этого сделать!

— Не нравится? — не поднимая головы от экрана телефона, проговорила она.

Киэнн скрипнул зубами:

— Это сталь?

— Конечно. Но ты же не фейри.

Срань гулонья, я и сам так еще недавно считал! Какого драного боггарта мне так страшно? Даже не столько больно, как… Но не орать же мне теперь: Этт, пощади, или я сойду с ума от страха!

— Наверное, все же чуть больше фейри, чем мне самому хотелось бы.

Эйтлинн наконец на мгновение подняла на него глаза и тут же спешно отвернулась. Но Киэнн успел заметить: там стояли слезы. Невыплаканные, не выпущенные наружу. Злые. Обжигающие.

— Этт, у меня есть хоть какой-нибудь самый ничтожный шанс заслужить хотя бы сотую долю твоего прежнего доверия? Или я все просрал?

— Есть, — кивнула она.

— Тогда ты святая женщина.

— Мне не нужны твои сомнительные комплименты, Киэнн. И тебе не понравится то, чего я потребую.

Он дернул плечами. В этот миг он был готов абсолютно на все.

— Ну, как-то переживу.

Эйтлинн покачала головой и встала:

— Мне и самой это не нравится. Но я не вижу другого выхода, понимаешь?

— Кажется, теперь ты меня пугаешь, — все же насторожился Киэнн. Хотя, чем еще она могла бы его напугать?

Она подошла вплотную — маленькая, хрупкая, но чудовищная. На секунду Киэнну показалось, что он видит не живую, телесную оболочку, а исполинское сплетение силы, смертельной энергии потустороннего.

— Я хочу, чтобы ты снял эту свою проклятую Глейп-ниэр, засунул ее… не знаю, ну, вон хотя бы в тот ящик комода, закрыл на замок, отдал ключ мне и не прикасался к ней без моего позволения!

Такого удара под дых Киэнн точно не ожидал.

— Да лучше сдохнуть! Если я перестану подкармливать ее собой, она сожрет всех остальных. Это на случай, если у тебя провалы в памяти.

— Не надо вешать мне лапшу на уши, Дэ Данаан. Ты же не думаешь, что я не читала ваших фамильных архивов? — встала в привычную позу лектора Эйтлинн. Кстати, любопытно, кто ее к ним допустил? — А там неоднократно и прямым текстом указано, что максимальный срок, на который король Маг Мэлла может утратить Серебряную Плеть без последствий для своего народа равен тридцати девяти часам. А это, если у тебя проблемы с арифметикой, более полутора суток.

— Если ты читала внимательно, то должна была заметить, что тридцать девять — это действительно установленный предел, и не всегда можно позволить себе…

— Будь спокоен, я читала очень внимательно, — перебила она. — И я не собираюсь до этого доводить. Ты сможешь брать ее в руки дважды в сутки: утром и вечером. Под моим присмотром. Всё! Закрываем бордель! Никакой массовой резни, никаких полосок кокса, косяков ганджи, девочек по вызову…

— Даже девочек нельзя? — кисловато улыбнулся Киэнн.

— Ты вообще помнишь, для чего мы здесь? — Голос Эйтлинн предательски надломился.

— Хорошо, и как ты предлагаешь мне завершить нашу миссию без помощи Глейп-ниэр? Так и быть, я уже молчу насчет…

Она снова не дала ему договорить:

— А как ты собираешься завершить миссию с ней, если ты себя вообще не контролируешь? Ну и, в конце концов, я же не отбираю ее у тебя! Потом: помнится, ты все-таки умеешь пользоваться магией? И даже успел заработать себе неплохую репутацию среди народов фейри, причем не только как волшебник. Ценное приобретение для короля, не находишь? Могла бы сослужить хорошую службу, если, конечно, ты не бросишь все силы на то, чтобы ее утратить. Что же до всего остального… Скажи, твоя гениальная методика с использованием наркотического опьянения «на пользу дела» хоть что-нибудь принесла? Ты хоть кого-нибудь поймал за эти четыре дня? Нет? А я двоих.

— Серьезно? — Последняя новость и впрямь заставила Киэнна призадуматься.

— Двоих.

Он чуял, что фоморка в чем-то немного привирает, но явно очень незначительно.

— И что с ними?

— Один, вероятно, не виновен, второй на серьезных подозрениях. Мне нужна твоя помощь, Киэнн. Помощь, а не вот эти твои показательные выступления и прочая игра в чехарду со смертью!

Киэнн отвел глаза. Бывают моменты, когда ты буквально не знаешь куда себя деть от стыда, и так хочется думать, что это вовсе не с тобой, не по-настоящему.

— Ладно, госпожа офицер. Сдаюсь, — вздохнул он. И робко уточнил: — Два раза в сутки по?..