Я поправила свою изумрудную заколку изакружилась в бешеной пляске. Во мне накопилось слишком много отрицательнойэнергии, хотелось как можно быстрее выплеснуть ее наружу, освободиться от всегопережитого. Вроде бы беспорядочный хаос моих движений строго следовалмузыкальным ритмам.

Сидевшие за столиками не скрывали своеговосхищения. Я опьянела от танца. Мои волосы были растрепаны, подол платьяподнимался, обнажая мои легкие ноги. Музыканты вновь и вновь повторяли мелодию,так как и сами не могли оторвать взгляд от этого зрелища. Публика встала сосвоих мест и принялась аплодировать. Но я продолжала танцевать, словно меня нескакой-то вихрь. Захваченная этой стихией, я ничего не видела, я ничего неслышала, кроме музыки.

Когда наступила тишина, я резко остановилась.Секунда, другая – и обрушился шквал аплодисментов. Пытаясь восстановитьдыхание, я огляделась и увидела прямо перед собой Костыля, который хлопалгромче всех. Сергей принес мои туфли и стал надевать их на меня, так как видел,что у меня не осталось сил даже на это. Костыль подошел совсем близко, досталносовой платок и начал махать им у моего лица, точно веером.

Сергей поднял голову и, увидев Костыля,немного растерялся.

– Евгений Александрович, вот это встреча!А вы здесь какими судьбами?

– Да так, ездил в Москву по делам. Наобратном пути заехал перекусить. Смотрю, а твоя девушка так красиво танцует.Простоял как вкопанный, пока она не закончила.

– Вам и вправду понравилось? –Сергей не мог скрыть гордости, а я почувствовала раздражение.

– Да не только мне понравилось, а всемузалу. До сих пор с нее глаз не сводят! Нина, где ты научилась так танцевать?

– Не знаю, – буркнула я и отвелаглаза. – Я танцевала этот танец для Сергея.

– Но ведь видели все! – возбужденносказал Сергей и поцеловал меня в щеку. Потом посмотрел на ЕвгенияАлександровича и спросил:

– А вы один приехали?

– Да нет, я с ребятами. Вон они сидят.

– Жаль, я хотел пригласить вас за нашстолик.

– Я немного с вами посижу и пойду кребятам, – согласился Костыль, бросив на меня пронзительный взгляд.

Я села спиной к столу, за которымрасположились люди Костыля.

– Евгений Александрович, давайте немноговина. Вам налить? – гостеприимно сказал Сергей и потянулся за бутылкой.

– Ну плескани немного. – Костылькивнул и вновь посмотрел на меня. В этом взгляде не было ничего, кроме злобы.

– Что-то стряслось? – встревожилсяСергей.

Костыль достал свою дорогую трубку и задымил.

– Стряслось.

Я закрыла глаза и с трудом усидела на стуле.

– Я был очень удивлен, когда вас обоихздесь увидел.

– Почему?

– Я предупреждал, в моем доме легавые мнене нужны. Как ты мог сюда ее привезти? Ведь она же в розыске.

– Когда я приехал, она была такаябледная, напуганная, я хотел немного развлечь ее, – принялся оправдыватьсяСергей.

– Если ты будешь так ее развлекать, тоследующее ее развлечение будет за решеткой. Если я взялся помочь в этом деле,пусть она сидит в моем доме и не смеет высовываться. Иначе я вообще отказываюсьчто-либо делать. Когда мы договаривались о помощи, ты обещал четко следоватьмоим инструкциям, и тут я вижу вас обоих в ресторане!..

– Евгений Александрович, извините. Это япредложил поехать в ресторан, и я был не прав. Извините. Больше такое неповторится, – сказал Сергей виновато.

– Надеюсь. Иначе я откажу вам как вкрове, так и в помощи. Я просто не буду с вами возиться. У меня своих делполно.

– Извините еще раз. Что-нибудь слышно понашему делу?

– Люди работают. Я сообщу в ближайшеевремя. А ты, Сергей, поменьше к ней мотайся. Не ровен час, менты к тебе на«хвост» сядут. Тогда все, крышка. Говорил, что приедешь через два дня, а сам наследующий день прибежал. Ты же не лучше делаешь, а только хуже. Какой от тебяпрок? Испортишь дело! Где мужской характер? Где мужские принципы?

– Евгений Александрович, я уже извинился.Не приезжать к Нине я не могу, я очень ее люблю и хочу видеть как можно чаще.Ей ведь тут тоже одной нелегко.

– Ну так поселись вместе с ней! –вскипел Костыль. – Поселись вместе с ней и забей на работу. Пошли из-за бабывсе к чертовой матери! И мой капитал тоже! Хрен с ним, пусть он сам по себекрутится!

– Хорошо, я буду приезжать раз в двадня, – тихо сказал Сергей. – Просто она здесь совсем одна…

– Она здесь не одна, – слегкауспокоился Костыль. – Есть я. Я всегда готов уделить ей должное время.

– Спасибо вам за такое отношение к моейдевушке.

– Не стоит благодарностей. Мне самомуприятно проводить с ней время. А по поводу того, что вчера произошло, я уже засвоего родственника извинился, и как только он объявится, сам, лично, принесетей свои извинения. Сегодня его с самого утра нет. Сбежал, испугался, наверно.Если под дозой придет, я его собственными руками задушу. Такого больше неповторится. Нина, ты не держишь на моего родственника зла? Я покраснела ипроизнесла:

– Нет.

– Спасибо и на этом. Так что, Сережа,постарайся хоть немного держать свои чувства в узде, во всем должна быть мера.Я понимаю, что ты любишь. Любовь – великая штука. Думаешь, я не умею любить?Думаешь, не знаю, что такое любовь?! Знаю. Я вот тоже недавно втрескался посамые уши и ничего не могу с собой поделать. – Костыль перевел взгляд наменя. Я залилась краской и опустила глаза. – Сам не пойму, почему в неевтрескался. Вроде бы обыкновенная шалава, каких полно, а чем-то она меня зацепила,и все. Втрескался, а ее другой тискает. Только кто из нас двоих выиграет,неизвестно.

– Получается, что она любит другого?

– Это она другого любит, пока меня малознает. Женщина любит того, у кого больше денег. Это же всем хорошо известно. Укого бабки есть, тот и заказывает музыку. Любовь тоже разная бывает. Нищаялюбовь умирает быстро, перерастает в ненависть. В нищете женщина быстростареет.

Я подняла голову и посмотрела Костылю прямо вглаза.

– Тут, Евгений Александрович, вы неправы. Любовь невозможно купить за деньги. Никто не знает ее истинную ценность.Оттого, что люди друг друга любят, они уже богаты.

– Чем?