Так что спасибо, в тот раз ума хватило, «пьян был, не помню». Тут и Чрезвычайный Съезд бы не помог. Объявить Вождя отстраненным… ну а он в ответ, сколько раз в истории так было — что Цезарь в Рим с войсками, что Наполеон в ихнее Собрание с солдатами, «все обдумав, я решил править единолично, а вы все пошли вон». Или Сам на Ивана Грозного ориентируется — недаром, Эйзенштейну за фильм сразу, Сталинскую премию! «Опричники» точно, как у того царя — вот Лазарева, ну девчонка совсем, а ответственные товарищи в провинции за сердце хватаются, услышав что она к ним едет, «та самая, что Первого Украины под расстрел подвела». И еще фигуры наметились, отмеченные особым доверием Вождя — как Мазуров, Машеров, Косыгин, ну и немец этот, Хонекер. А сколько «опричников» меньшего ранга, не на виду? Какой тут к чертям заговор — тут за тобой раньше придут, чем ты сам окончательно решишься!

Как в сорок восьмом в Азербайджане было, а в прошлом году, в Узбекистане — разбирались, кто тут «обаился». Конечно, отряды вооруженных «нукеров» у некоторых товарищей областного, а то и районного масштаба, это перебор — но Маленков точно знал, что никакой антисоветчины там не было, равно как и дел с иностранными разведками, не Киев чай, все уже тогда уяснили, что такое смертельно опасно. Так Восток же — но нет, четко было заявлено, что организованную вооруженную силу у нас дозволено иметь лишь государству, а все споры решать исключительно через наш советский суд. А если кто несогласен — так еще одно нововведение: «милиция особого назначения», подчиняющаяся не местным властям, а исключительно Москве, оснащенная бронетехникой, имеющая егерскую и воздушно-десантную подготовку, действующая по принципу «обнаружить, уничтожить», по преимуществу в глухих местах, как тайга или горы; в Сибири их уже прозвали «охотниками за головами», поскольку именно их задачей было вылавливать беглых зеков, особенно если они в банду сбились; но и в Галиции и Прибалтике сейчас остатки бандформирований добивают больше эти «милиционеры», чем армия. Название было, первоначально МСМЧ (моторизованные специальные милицейские части), но не привилось, и откуда-то выскочила аббревиатура ОМОН, понравившаяся больше — а при царе-батюшке, или в европейских странах, это издавна звалось, жандармерия! Чтобы, как при капитализме, бунтующий народ профессионально давить!

А ведь в нацреспубликах даже в тридцать седьмом нацверхушку как-то не очень трогали? Решил, значит, Сам и до них добраться, после киевского мятежа? И вообще, устранить любую, даже теоретическую опасность неповиновения? Это уже не демократия выходит, не советский строй — а какая-то новая Империя? А если Сам короноваться решит — кто-то будет возражать? Так за что тогда боролись в семнадцатом году?!

Но бунтовать — нельзя! И раздавят, и момент совершенно неподходящий — канун возможной войны. А урок сорок первого усвоили все очень хорошо — любые раздоры, это ослабление страны в целом. А если проиграем, то нас всех к стенке или на фонарь — у Гитлера «план Ост» был, а у американцев?

— Пяти лет не прошло после завершения мировой войны, как нам снова брошен вызов — произнес Сталин — и хотелось бы знать, что думают по поводу нашего возможного ответа, собравшиеся здесь товарищи. А то если у нас единогласия не будет, причем истинного, а не по приказу, как мы можем других убеждать, твердым курсом политику вести? Ведь «будешь колебаться и метаться, так с двух сторон прилетит»? В то же время, насколько мне известно, у нас уже единства нет. Товарищ Маленков, вы ничего не хотите сказать?

Маленков, собравшись с духом, встал. Не было удивительного, что Сталин знает, о чем говорят в кулуарах ЦК! Но момент сейчас уж очень неблагоприятный, отложить бы, да нельзя!. И Георгий Максимилианович решился — ведь не ради личных или групповых интересов лучше отступить сейчас, а для блага всего Советского Союза! В конце концов, сколько раз шел на уступки сам Сталин, в те же 30-е — и ведь уступали не только великим державам, но и какой-то Польше! И не из трусости — просто тогда очень некстати нам была война, слишком бы дорого нам обошлась даже победа, не говоря уже о поражении!

— Товарищ Сталин! Товарищи! Я считаю, что сейчас мы не должны воевать с США. Их промышленная мощь колоссальна. На один наш бомбардировщик они могут сделать три-четыре своих, на один наш истребитель — семь-восемь, на атомную бомбу — десять. У них, впервые в истории, флот, соответствующий мультидержавному стандарту, причём вооруженный новейшими кораблями, и артиллерийскими, и, самое главное, авианосными. И они продемонстрировали в войне на Тихом океане, что могут перебрасывать по морю и снабжать большие массы войск. Они могут позволить себе разменивать один свой самолёт на пять наших и выжигать нашу оборону атомными бомбами. А нам такого экономика не позволит. Шесть, восемь лет — не больше, потом надорвёмся, с голой ж. й, простите, останемся. Поэтому я предлагаю отступить, стиснуть зубы и не поддаваться на провокации, и бросить максимум сил и средств на Атоммаш. Лет через десять — пятнадцать, году к 1965, когда у нас будет достаточный военный потенциал, мы сможем что-то требовать, на мировой арене. А пока — надо пойти на разумный компромисс, не доводить до войны! Страну погубим!

— Плохи, выходит, наши дела — спокойно констатировал Сталин. А что скажет товарищ Микоян?

Микоян, Маленков, Молотов и Каганович переглянулись. Вождь вел себя очень странно — уж они-то это видели, изучив Сталина до мелочей за десятилетия совместной работы! Он мог вести себя так либо в том случае, если у него в кармане имелся набор козырных тузов, гарантированно бьющих все карты оппонентов, если он смирился с поражением. Представить второе было сложно — но и козырным тузам взяться вроде бы было неоткуда. Или, все-таки, они были?! Довольное лицо Берии, совершенно не производившего впечатления не уверенного в своих силах человека — интересно, что наработали подчиненные лично ему Спецкомитеты? Отчитывался ведь он только перед Сталиным! А экономические и научно-технические связи с европейскими союзниками курировал Меркулов — черт знает, что успели изобрести немцы за эти шесть лет! Непробиваемое спокойствие Василевского — с чего бы он выглядит настолько уверенно в своих силах?! Они ведь не могут не понимать насколько велико неравенство в экономических потенциалах и чем это грозит! И любопытно, на критические участки по флотской части Сталин с 1942 года отправляет именно Лазарева, который неизменно добивается побед там, где победить, по логике вещей, невозможно; и сейчас в состав СТО ввели Кузнецова, в дополнение к Василевскому — не следует ли это понимать так, что Вождь всерьез нацелился именно на морскую войну, преподать американцам те уроки, которые уже получили немцы и японцы? И в комплекте, «инквизитор» Пономаренко, забирающий себе все больше власти в ЦК. Интересная получается подборка людей из тех, кто верен Вождю, как псы — ключевые отрасли промышленности и сильные позиции в госбезопасности за Берией; армию представляет Василевский; флот — Кузнецов; убежденных сторонников сталинских реформ в партийном аппарате — Пономаренко. Коль скоро Вождь ввел свою "молодую гвардию", выдвинувшуюся на первые роли в государстве перед войной и во время нее, в высший орган управления государством, "старой гвардии" стоило остеречься. Это было тем более логично, что "старые" были неразрывно связаны с партийным аппаратом, тем самым аппаратом, к которому Сталин постепенно охладевал, все более явно отдавая предпочтение государственному аппарату управления страной. Пока что о противостоянии этих двух систем речи не было — но в ЦК с тревогой следили за усилением "молодой команды" Вождя, представляющей именно госаппарат.