Значит, господа миллиардеры решили потуже набить себе карманы, шантажируя нас — ледяная ярость не туманила голову, наоборот, Сталин мыслил ясно и четко — что же, придется доходчиво растолковать им, чем СССР отличается от Никарагуа и Гаити.

Вождь нервно ударил пустой трубкой по столу. Из МИД доложили, что срочно вызванный американский посол лишь бекал и мекал что-то маловразумительное — вместо того, чтобы, если американцы не хотели дальнейшей эскалации конфликта, заявить, что генерал Макартур выражает свое личное мнение, ни в коей мере не отражающее позицию США; как максимум, можно было ждать пресс-конференции государственного секретаря, на которой Даллес-старший сказал бы, что Макартура никто не уполномочил делать такие заявления, так что это чистой воды отсебятина. Но посол ответил Молотову, что «Госдепартамент ведет консультации с министерствами (военным, флота и авиации), но в Вашингтоне сейчас ночь, поэтому и задержка». А это явное вранье — получив такое сообщение, госсекретарь был обязан мчаться к президенту и немедленно решать вопрос с ним, вытаскивая его из постели, да хоть снимая его с жены или любовницы. Все полномочия для этого у Даллеса-старшего есть. Но он тянет время, не говоря ни "да", ни "нет". Каковы скрытые пружины происходящего, ответить невозможно — согласованное между "ястребами" и умеренными наступление на нашу сферу интересов, или попытка "ястребов" явочным порядком перехватить инициативу у умеренных, резко изменив политику относительно СССР. Может быть, Стеттиниус, принадлежащий к умеренным консерваторам, был вынужден дать свободу рук "ястребам", в число которых входят братья Даллесы; возможно, "ястребы" ведут в Китае свою игру. Вероятнее первое — игра такого масштаба практически невозможна без молчаливого согласия умеренной части истэблишмента США, в противном случае, Стеттиниус уже пресек бы ее, полномочий у него достаточно. Но практический вывод один: там ждут результат, одного раза не хватило — ок, сейчас получите еще! И возможно, вторую Бомбу уже сейчас подвешивают к самолету! Чтоб после сказать — «мы вас немножко побомбили, а теперь давайте договариваться, ок?».

Сталин не верил в желание американской элиты покончить жизнь экономическим самоубийством, для этого представители крупного капитала США слишком хорошо умели считать деньги. Сейчас всерьез решиться воевать они могли в одном случае — если бы СССР припер их к стенке, и, им пришлось бы выбирать между безоговорочной капитуляцией и прощальным "хлопком дверью". Этого сейчас не было — значит, начатый ими тур "Большой Игры" включал в себя другие цели и средства.

А вот попытка апробации "атомного шантажа" выглядела вполне реальной — удар по Сианю, вкупе с ультиматумом Макартура-Рэнкина, в отличие от начала Третьей Мировой войны, оставлял пути для отступления в случае неудачи. Конечно, в деталях планы американской элиты просчитать было невозможно, но в первом приближении они могли выглядеть примерно так: во-первых, удар наносится по "столице" никем не признанного юридически "красного правительства Мао", никак не по Харбину, где сидит признанное десятком стран правительство Маньчжоу-го, связанного с СССР "Договором о взаимной обороне"; во-вторых, то, что при этом погибают советские граждане, можно сгладить выражением сожаления (никак не юридически обязывающими извинениями!) и выплатой компенсаций — тут есть возможность "вилки", заключающаяся в том, что Советский Союз может отреагировать жестко, на факт преднамеренного убийства своих граждан, но, может и предпочесть замять эту историю, ограничившись принятием сожалений и компенсаций. По реакции СССР можно будет судить о том, насколько он уверенно себя чувствует — в том случае, если реакция будет жесткой, то у американской элиты наготове имеется первоклассный козел отпущения в лице генерала Макартура, на которого можно будет все свалить — а при проявлении нашей слабости, возможности для развития успеха открываются широчайшие. Ведь Макартур в своем ультиматуме фактически повторил, пусть и не полностью, знаменитый "Меморандум Хэлла" к Японии в конце 1941 года. Тогда самураи были поставлены перед выбором: или лишиться всех плодов своей экспансии в Азии, перечеркнуть все, достигнутое в ходе своей индустриализации 30-х, смирившись с ролью аграрной страны третьего ранга, понемногу торгующей текстилем, и свести свои вооруженные силы к номинальной структуре, поскольку им предлагались поставки нефти только для гражданских нужд — или воевать с многократно превосходящим их экономически противником.

Мы не в пример сильнее японцев, хотя и пока в разы слабее экономически, чем США — поэтому к нам и применяется намного более осторожный поначалу подход. Нас пытаются ослабить постепенно, серией последовательных ходов — и янки сделали первый ход в Восточной Азии, где и мы намного слабее, чем в Европе, и где локальная война, если она начнется, нанесет им намного меньший урон, чем война в Европе, которая неизбежно станет мировой. В то же время их успех станет для нас комплексом огромных проблем — будут потеряны плоды победы, одержанной в 1945 году; будут обесценены стратегического уровня вложения в Дальний Восток, который снова станет дотационным регионом; будет заметно подорван авторитет руководства страны, допустившего такое поражение — это скажется и на программе модернизации страны, и на возможности выбора оптимального для пользы дела преемника; под удар будут поставлены наши отношения с союзниками.

Сталин помрачнел, вспомнив последний пункт. Последние два года американцы усердно обхаживали союзников СССР в Европе и Азии. Через кардинала Мальоне были сделаны не столь уж малые уступки финансистам Ватикана в США и Канаде. Американцы пошли на серию мелких уступок европейским промышленникам, намекая им, что Советскому Союзу достается уж слишком большая доля от экспортных доходов. Пока и немцы, и католические иерархи придерживались однажды взятых на себя обязательств перед СССР, что объяснялось их пониманием простой истины — мало создать консорциумы мирового уровня, способные успешно конкурировать с консорциумами мировой державы номер один, надо еще заручиться военно-политическим прикрытием их деятельности со стороны державы, способной защитить их от недовольной ими державы номер один. Выражаясь в стиле потомков, бизнесу нужна "крыша" — и чем серьезнее этот бизнес, тем надежнее должна быть "крыша". Вооруженные Силы являются силовым прикрытием национальной экономики и экономики стран-сателлитов. Пока ни у кого нет сомнений в способности ВС СССР, державы номер два, эффективно защитить союзников от ВС США, державы номер один, союзники будут исправно выплачивать Советскому Союзу его долю, просто потому, что они понимают, что солидная "крыша" стоит больших денег.

Но если возникнут сомнения в способности СССР защитить своих союзников, будет очень плохо. После удара по Сианю к Молотову немедленно примчались и посол ГДР, и посол Ватикана. Они попросили аудиенции у него — и старательно выразили свою обеспокоенность развитием событий. После же ультиматума Макартура ему по "горячей линии" позвонили сначала Папа, потом канцлер, затем "отметились" президенты Кореи, Чехии, Польши, премьер-министры Маньчжурии, Люксембурга, Испании и Швейцарии. Их беспокойство было понятно — все они сделали ставку на сотрудничество с СССР, поражение Советского Союза в "Сианьском кризисе" означало для них политическую кончину с очень большими личными проблемами. Исключениями, да и то при большой удаче, могли стать Папа, да Франко со швейцарцем. Для немца, корейца, маньчжура и люксембуржца[39] отставка вполне могла быть совмещена с безвременной кончиной. Никто из них не был трусом — но и помирать во цвете лет им не хотелось.