хочешь оставить своё?

— Марианна? Нет, не могу… Это имя тоже не моё. Его носила наследница Кордов, а кто я?

— Ты — это ты! Вспомни, как тебе хотелось стать обычной! Как ты мечтала избавиться от всего, что тебя угнетает! И сейчас у тебя есть такая возможность!

— Я даже не имею права на левиафана…

— Вот на кого-кого, а на него у тебя полные права! Он больше не примет другого наездника. Он — навеки твой.

— Ты думаешь?

— Я знаю!

— Если бы на этом мои горести закончились… — печально произнесла Марианна.

— Не важно, что у тебя с кем-то нет кровного родства, самое главное — это добрые отношения, разве не так? — подхватила мысль Элла.

— Наверное…

— Так перестань убегать! Вернись и построй свою новую жизнь! — Глаза старшей наездницы горели, она крепко сжимала ладони подруги и искренне пыталась убедить её остаться.

— Да, я обязательно построю новую жизнь, но где-нибудь в другом месте!

— Да Марианна! — разозлилась подруга. — Ты так долго отравляла мне жизнь, когда мы с Германом были вместе, ты люто ненавидела меня, готова была разве что не убить, а теперь, когда он свободен — отказываешься от него?! Мне даже обидно!

— В его сердце живёт другая… Какой теперь в этом смысл?

— Ты совсем ничего не понимаешь…

— Ты сама говорила, что знаешь ту, кого он любит! А теперь пытаешься заставить меня бороться за него?!

— Глупая! Да тебя он любит!

— Он собирался объявить меня вне закона! Какая уж тут любовь?

— Но так и не объявил. Его разрывали сомнения. С одной стороны — любовь, с другой — предательство, с третьей — ваше родство. Ему было очень непросто, пойми же!

— Нет! Не верю. Я согласна со всем, что ты сказала, кроме любви! Ты ошиблась!

— Он был словно зверь, запертый в клетке. Он не знал, как ему поступить!

— Если бы в его сердце и правда была я, ты бы сказала сразу, а не теперь.

— Кто я такая, чтобы в сложные времена вмешиваться в жизнь правителей? Я не была уверена, что это знание принесет пользу.

— Тогда почему вмешиваешься сейчас? — с надеждой и отчаянием воскликнула Марианна.

— Да потому что сложные времена прошли! Нет никаких преград! Вы любите друг друга, вам нужно быть вместе!

— Ты ошиблась…

— Я видела, как он на тебя смотрит. Я не могла ошибиться.

— К тому же, его любимая рядом с ним. Я ему не нужна.

— Кто рядом с ним? — удивленно нахмурилась подруга.

— Она не отходит от него ни на шаг.

— Она уже не молода? — хитро прищурилась Элла.

— Пусть так, но какая разница…

— С гордой надменной осанкой?

— Кажется, да.

— Это лекарша, Марианна. Лучше её не найти. Ей пообещали хорошую должность и кучу золотых, если король выживет и поправится, вот она теперь и глаз с него не сводит! Сплошная корысть. А зовут её Тесса.

— Но я подумала, что они… — растерялась Марианна.

— Тебе не нужно никуда бежать! Теперь-то ты веришь?

— Не знаю… Я уже ничего не знаю.

Ночной караул зажег на стенах яркие факелы, и темные пятна людей поплыли вдоль своих участков. Луна изредка скрывалась за набежавшими серо-молочными облаками, а притихшие древесные пальмы едва покачивались от дуновения ветра. Марианна стояла у одной из них, прислонившись спиной к шершавому стволу, и наблюдала за дворцом, что медленно погружался в сон. Как много с ним было связано: радость и печаль, детство и юность, невинные шалости и большие проколы… Сколько поколений Кордов ходило по его мраморным полам, грустило и смеялось, но среди них никогда не было подкидышей. Девушка обхватила себя за плечи от набежавшего холодного ветра и вспомнила, что совсем скоро придёт сезон дождей, и тогда мир вновь изменится. Он уже начал меняться. Марианна словно ощутила наяву, как её затягивает в новую, незнакомую жизнь, где больше нельзя вести себя легкомысленно. От этого чувства охватывал страх… Что теперь будет? Какую судьбу уготовил ей Герман? Может, Элла ошиблась и приняла одни чувства за другие? Тогда как он поступит? Однажды он уже отворачивался от неё… Кто мешает поступить так вновь? Девушка нерешительно посматривала на запертые ворота и никак не могла в них войти. Кем она будет, переступив черту, где заканчивалась свобода и начинался мир людей?

Небо заволокло тучами, и холодная тьма стала ещё чернее. На её фоне дворец вдруг показался таким теплым и уютным, таким родным, будто за все эти месяцы его не сотрясали ужасные испытания. Марианна закрыла глаза, глубоко вдохнула и покинула своё безопасное укрытие. Она вышла на освещенную дорогу, что вела к воротам, и посмотрела вверх. Её наверняка заметили и теперь наблюдают за каждым шагом. Только что они предпримут? Поднимут оружие или откроют?

Девушка поравнялась с маленькой дверью, в которую обычно пропускали запоздалых слуг или стражников, но не успела постучать. Стена мигом пришла в движение, как только её рука нерешительно задержалась в воздухе. Послышались громкие приказы, скрежет подъёмных механизмов, и Марианна, затаив дыхание, смотрела, как массивные ворота затряслись от собственной тяжести и оказались высоко наверху. За ними с подчеркнутым уважением выстроился ночной караул.

— Добро пожаловать, Ваше Высочество! — произнёс незнакомец с отличительным знаком командира. — Вы наш свет во мраке! Вы наша звезда, что сияет в самую черную ночь!

Девушка вновь ощутила себя наследницей великих Кордов, хотя и удивилась чрезмерному вниманию от стражи. Она с трудом сдержала слёзы и разозлилась — в последнее время они слишком часто рвались наружу.

Марианна ответила сдержанным кивком и неторопливо пошла дальше, размышляя, как они узнали, что она — принцесса, а не бедная нищенка.

— Это она тогда меня сшибла, — донёсся сдавленный шепот за спиной.

Девушка обернулась и увидела, как старший по званию отвешивает молодому лучнику подзатыльник.

Во дворце ничего не изменилось и изменилось одновременно. Всё те же узоры, те же мозаики, тот же сладковатый запах масла, но слуги теперь смотрят с опаской, раболепно, даже те из них, кто никогда не любил принцессу, особенно её шалости. Их поклоны полны уважения и готовности исполнить что угодно, в них больше нет легкого пренебрежения, мимолетно скользящего во взгляде. Но почему? Что случилось? Неужели они знают гораздо больше её? Если так, то что?

Марианна остановилась напротив лестницы, что вела в покои матери. Герман закрыл её, завесил шелковыми тканями, чтобы ни у кого не было сомнений — туда проход запрещён. Девушка подошла к живой материи, скользящей по воздуху словно вода, и коснулась прохладной гладкой поверхности. Она вспомнила королеву, её атласные шикарные платья, повторить