красоту которых не могла ни одна знатная женщина. Анна была безупречна, красива и… холодна, как лёд. Марианна с трудом оторвалась от тканей и неторопливо пошла к себе.

Двери в покои мягко распахнули молодые стражники, не смевшие поднять глаза, и девушка ступила в затемненное помещение. Внутри слабым, почти гаснувшим огнём, горела лампа — её задувал холодный ветер, рвущийся из сада, потому что никто не распорядился закрыть летний балкон.

— Нянюшка… — прошептала Марианна, когда заметила маленькую фигурку, что согнулась на тахте.

Пожилая женщина медленно выпрямилась и посмотрела на хозяйку покоев растерянным взглядом.

— Нянюшка…

Девушка опустилась рядом и кротко положила руки на колени.

— Тебе… Вам что-нибудь нужно? — стараясь не выдавать дрожь голоса, спросила Агата.

— Мне очень стыдно…

— За то, что в тебе течет кровь безвестного человека?

— Нет! — воскликнула Марианна: слова будто ударили хлыстом. — Как ты могла такое подумать?! Я же никогда ничего подобного не говорила… — она вздохнула и разбито продолжила: — Бывало, признаю. Я очень гордилась тем, что я Корд. Прости меня, я не хотела сделать тебе больно. Я понимаю, каково это услышать от родного человека, что его здесь ничего не держит, что у него здесь нет семьи… Даже если бы всё оказалось не так, даже если бы во мне текла кровь Кордов, ты бы всё равно осталась для меня самой близкой и дорогой!

Старушка подавленно всхлипнула и промолчала.

— Значит, ты моя родная бабушка? — несмело спросила Марианна и робко заглянула в лицо няни.

— Да…

— Ты столько лет несла это в себе! — девушка порывисто обняла Агату и стала качать её точно так же, как когда-то та качала её.

— Детка моя… — прошептала женщина.

— Всё, не будем вспоминать об этом! Ты же знаешь, я могу сказать что угодно! Но это совсем не значит, что я думаю так на самом деле!

— Знаю, я знаю.

— Я очень рада, что ты не моя служанка, а моя бабушка. Пожалуйста, поверь мне!

— Верю, детка, теперь верю!

— Тогда перестань плакать! — с улыбкой потребовала Марианна.

— Хорошо, не буду, видишь, уже всё прошло! — Она поспешно вытерла слёзы.

— Но почему ты не сказала мне сразу? Зачем нужно было вести на могилу, заставлять меня видеть всё это… Да ещё на глазах у этих!

— Я обещала Машеньке, что настанет день, когда я приведу тебя к ней. Но не в качестве госпожи, а в качестве дочери. Если бы я сказала раньше, ты бы просто сбежала! — Вдруг старушка расхохоталась. — Но ты и так сделала это!

— Я не могла там оставаться… Ты ведь понимаешь, да?

— Это лекарша, милая. Она следит за его здоровьем пуще, чем он сам! Тебе не о чем волноваться!

— Я не только об этом…

— Тесса не отходила от него, когда он был без сознания! Даже у тебя была!

— У меня?! — удивилась Марианна.

— Она — лекарша, — проговорила Агата так, словно пыталась мягко втолкнуть это слово. — Герман так хотел быть рядом с тобой, когда я расскажу тебе правду. Тесса запретила ему уходить далеко от дворца, но он не послушался, и та увязалась за ним.

— Но зачем ему это?

— Он любит тебя, детка. Ты — единственное, что у него осталось. А даже если бы это было не так, его отношение к тебе никак не изменилось бы.

— Он хотел объявить меня предателем, — грустно ответила девушка.

— Иногда отчаяние топит всё, даже любовь.

— Вы все его оправдываете!

— Только не я. Но я считаю, что каждый заслуживает прощение. А в вашем случае…

— В каком нашем случае?! — возмутилась Марианна, и старушка снисходительно рассмеялась.

— Вам нужно поговорить, а не бегать друг от друга.

— Это он от меня бегает. Уходит от разговоров…

— А ты как хотела? Думаешь, ему просто смотреть тебе в глаза после всего, что он мог натворить?

— И натворил.

— Отчасти. Но он сделал и много хорошего.

— Этого я не заметила…

— Да как же это? Тебя не удивила стража? И слуги?

— Видимо, произошло что-то странное…

— Как только Герман очнулся, то приказал показать твой портрет каждому, кто служит во дворце! Чтобы все знали, кто спас короля и целое государство! Он приказал казнить любого, кто осмелится надерзить тебе, кто даже криво посмотрит в твою сторону, а тебе это не понравится!

— Правда?

— Истинная! — старушка обвела своё лицо кругом и прижала руку к груди. — Клянусь морскими богинями!

— А он объявлял о том, что я…

— Нет. Для всех ты всё ещё его родная сестра. А вот останешься ею или нет зависит только от тебя.

Марианна закусила губу и посмотрела на двери.

Глава 33

Стража у покоев Германа изменилась, но Марианна даже не заметила этого и застыла неподалеку от дверей. Молодые мужчины мельком посмотрели на гостью, и их осанка медленно, почти неуловимо выпрямилась, а лица засияли от радости. Но девушка и это пропустила мимо. Все её конечности покалывало от нетерпения и страха, а сердце вырывалось наружу. Она неспешно подошла ближе, улыбнулась вскинутым на неё взорам и… попыталась сбежать. Ноги развернули её к коридору и быстро понесли вперед, пока громкий голос не разлетелся по стенам:

— Марианна!

Девушка сразу узнала его. Он мог быть больным, тихим, радостным, злым, но он никогда не переставал отличаться от всех, подобных ему.

Она обернулась и встретилась глазами с мужчиной, от которого дрожали руки, бегали мурашки, бросало то в жар, то в холод. Герман стоял в дверном проеме и ждал её ответа. Позади замерла восковая статуя Тессы, и это больно зацепило Марианну. Она нахмурилась, но, помня о том, кто перед ней, быстро спрятала своё неудовольствие. Слишком уж живым было воспоминание из Корпуса, когда король приказал страже схватить её.

— Слава морским богиням, ты не покинула меня… — прозвучал голос, в котором было больше мольбы, чем облегчения.

— Мне лучше зайти завтра, — проговорила девушка, и её глаза без спроса полоснули лекаршу.

— Тесса, — нетерпеливо бросил Герман.

— Ваше Высочество, вы уже должны спать! Чем больше вы отдыхаете, тем быстрее затягиваются ваши раны!

Марианна впервые услышала полный голос этой женщины, и требовательные ноты ей очень не понравились.

— Тесса, не заставляйте меня повторять дважды!

Лекарша разозлено помотала головой, но всё же переступила порог. Звук её шагов словно нарочно висел в воздухе всё то время, пока девушка смущенно проходила внутрь.

В комнате пахло лавандой, и Марианна с наслаждением втянула приятный аромат.

— Она окурила всё здесь своей травой, — ворчливо, но с какой-то неловкостью сказал Герман, когда двери за ними плотно закрылись. — Она считает, что