«Миледи Миранда Борас» значилось на её табличке. Поначалу она была занята разговором со своей соседкой, но постепенно стала прислушиваться к тому, что обсуждают Лея и милорд Ландегар, и в её взгляде проскользнуло ничем неприкрытое раздражение.

— Ах, Ренье! — она наклонилась к милорду Ландегару слишком близко, едва не касаясь губами уха, и произнесла достаточно громко, чтобы Лея точно услышала. — Камни это так скучно. И ты совершенно прав, дорогой, в них важна только цена.

И Лея готова была поклясться, что на лице милорда Ландегара мелькнуло выражение досады, но он быстро его погасил, и улыбнувшись своей спутнице, ответил, красноречиво посмотрев на её рубины:

— Ну разумеется! И ты сегодня очень дорого стоишь дорогая, уж прости за каламбур.

Лея тоже почувствовала совершенно непонятную досаду, словно миледи Борас бесцеремонно прервав их разговор, разрушила что-то важное. Но она всё равно деликатно отвела взгляд, чтобы не мешать. Увидела, что к королеве подошёл один из слуг, неся на серебряном блюде какую-то записку. Её величество развернула свиток, и некоторое время смотрела на него, а потом медленно свернула бумагу, и коротко взглянув на лысого господина, сидящего по правую руку, неожиданно поднялась.

И Лея ощутила, как над столом сгущается что-то невидимое обычному глазу, что-то сильное, тёмное и густое, как будто облако горячего дыма. Гости затихли и тоже встали со своих мест.

— Садитесь, — королева повелительно взмахнула рукой, и её голос показался немного охрипшим. — Государственные дела вынуждают меня покинуть сегодняшний обед, но вы продолжайте. Миледи Вальфред, — она указала на старшую фрейлину, — будьте так добры, проследите за тем, чтобы наши гости сегодня ни в чём не нуждались.

И Её величество быстрым шагом удалилась из зала, оставив гостей в полнейшей тишине и недоумении.

Некоторое время в зале висела тишина, но леди Вальфред хлопнула в ладоши, и оркестр снова взялся за инструменты. Гости опустились на свои стулья, ещё раз оглянувшись на парадные двери, словно желая удостовериться, что королева всё-таки покинула зал. Но по их шепоткам Лея поняла, что такое поведение королевы — явление необычное. И она была только рада тому счастливому случаю, что вмешался в эти смотрины. Если бы не лысый господин, который время от времени поглядывал в её сторону, то она бы вообще решила, что обстоятельства складываются лучше, чем она могла ожидать.

Вскоре гости встали из-за стола, чтобы совершить прогулку в королевскую оранжерею, пока слуги подготовят столы к подаче десертов. Это время, как следовало из наставлений леди Вальфред, будущие фаворитки должны будут посвятить развлечению гостей, беседам и демонстрации своих талантов. Если они у них, конечно, есть. И для этого на террасе, примыкавшей к оранжерее, уже освободили место для импровизированной сцены. Музыканты тоже переместились туда, а вскоре перед оркестром на небольшой помост взобралась одна из девушек для исполнения какой-то оперной арии. Лея слышала, как она тренировалась с утра в музыкальной комнате.

И часть гостей остановилась посмотреть на это представление, Лея направилась вглубь оранжереи, чтобы побыть немного вдали от навязчивого внимания. Она не знала, какие таланты ей демонстрировать, ведь никаких подходящих способностей, какие нужны будущей королевской фрейлине, у неё не было. Она не умеет изящно лгать, притворяться и выведывать у придворных нужные сведения. Флиртовать с мужчинами у неё тоже получалось не очень, да и зачем? Все её мысли были заняты только одним — как сбежать из этого дворца и куда потом податься?

— Миледи КаталеяРюмон? — раздался сзади низкий бархатистый голос.

Лея даже вздрогнула и резко обернулась. Прямо позади неё стоял тот самый лысый пожилой господин. В чёрной шёлковой рубахе, отороченной золотым позументом, и остроносых туфлях, он не производил впечатления придворного. Она заметила прикрытые длинными манжетами татуировки на руках и то, что глаза мужчины подведены чёрным, и сразу вспомнила Сулейку.

Колдун королевы!

Лея судорожно вдохнула воздух, делая поспешный шаг назад, и едва не упала, споткнувшись о край мраморной плиты, выступавшей ограждением для небольшого пруда с фиолетовыми кувшинками.

И, наверное, она бы и упала, но лысый господин проворно подхватил её за талию и притянул к себе одной рукой.

Совсем близко к себе…

— Простите, я не хотел вас напугать, — произнёс он, жадно вглядываясь в её лицо.

Он удержал руку на её талии и не торопился отпускать. А Лее показалось, что огромные невидимые кольца одно за другим опутали тело, сдавили и удержали, заставляя смотреть в бездонную черноту его глаз. Они не давали дышать и как будто топили разум в каком-то дурмане.

— Вы… не… напугали меня, — пробормотала Лея в ответ, собрав все свои внутренние силы, чтобы сопротивляться этому дурману.

Ей не хватало дыхания, сердце билось где-то в горле, и страх, не так давно отступивший, вернулся снова. Но вместе с ним вернулась и злость. И даже сквозь накатившую дурнотуЛея смогла услышать в себе что-то новое.

Борись, Лея! Сопротивляйся ему! Ты дочь Реки! Ты Волна! Ты можешь ударить в ответ! Направь на него свою злость и страх!

Она узнала этот голос внутри. Это был голос Дитамара Сколгара. Как и в прошлый раз, он неожиданно привёл её в чувство. И Лея наконец-то осознала, что происходит у неё внутри. Это и правда было похоже на волну, теперь она отчётливо это поняла.

И тогда в университете, когда она проводила опыт с серебряной водой…

И у неё дома…

И в Хранилище…

Всё это она — её сила! Это она проявилась так!

И именно её ощущала в себе Лея. Но только сейчас поняла, что может ею управлять, что и правда, может сопротивляться воздействию этого колдуна. Как тогда, при первой встрече с королевой, когда она посмотрела на камни в её ожерелье и ударила в ответ. Просто тогда она не понимала, что сделала. А теперь понимает. И может направить эту силу на свою защиту.

Лея представила эту волну. Представила, как она катится по поверхности воды гребнем жидкого свинца, поблескивая на солнце, нарастая и набирая мощь… Как она подбирается, совершенно не ощутимая, бесшумная и всё ещё невидимая, но внутри неё таится чудовищная сила… Настолько чудовищная, что Лея даже сама испугалась того, что будет дальше, и в самый последний момент погасила её.

Но вся сила и не понадобилась. Хватило лишь одного пенного языка, лизнувшего галечный берег и ударившего черноглазого господина прямо в грудь.

Колдун вздрогнул, выдернул руку, удерживавшую Лею за талию, и сделал поспешный шаг назад, хватаясь за грудь так, словно почувствовал сердечную боль. И Лее показалось, что в его чёрных глазах сверкнули языки пламени или грозовые росчерки молний.

Господин отступил и, не отнимая руки от сердца, чуть склонившись, произнёс: