Он оделся в свой лучший наряд. «Спенсер Харт», если не ошибаюсь. Словно пришел сюда за наградой в области кино.

Я сижу напротив него:

– Он совершенно не такой, как ты.

– Ты должна была рассказать, что я не единственный.

– Он сам это выбрал. Перешел на другую сторону.

– Фиона, какая разница, выбрал я это сам или нет? Результат один и тот же.

– Не совсем. Он покинул наш мир. Покинул! Сказал, что хочет совершенствоваться.

Он говорил, что станет больше, чем просто магом.

– Ники, ты достаточно силен и сейчас.

– Что мы обычно говорим про «достаточно», мисс Питч?

Школьный галстук торчит из кармана пиджака. И эта жестокая ледяная улыбка…

– Бэзил, он предал нас. – Я чувствую, как внутри меня поднимается старая ярость, все пережитые эмоции.

– И его вычеркнули, – говорит мой племянник.

– Потому что он стал предателем.

– Потому что он стал вампиром, – говорит Баз, и я ничего не могу с собой поделать – все еще содрогаюсь от этих слов.

Наташа, не я должна делать это. Говорить мальчишке, как найти свой путь в этом мире. Мне такое не по плечу. Только взгляни на меня. Мне тридцать семь, сижу тут, перекатывая кости в своем пеньюаре, ем печеньки на завтрак, заставляю себя встать с постели – срам, да и только!

Что бы ты сказала ему, будь ты здесь?

Нет… Забудь об этом. Я знаю, что бы ты сказала, – и ты ошибаешься!

В этом я обошла тебя. Проявив слабость, я дала шанс твоему сыну. И посмотри на него сейчас. Может, он и мертвый, но не потерянный. Он темнее преисподней и острее клинка, а еще до краев переполнен твоей магией. Он как костер. Таша, ты бы могла им гордиться.

– Бэзил, тебя не вычеркнут, – говорю я. – В этом все дело? Никто про тебя не знает, а если даже узнает – чего не произойдет, – то поймет, что мы не можем обойтись без тебя. Семьи наконец готовы нанести ответный удар Магу. Все происходит уже сейчас.

Баз облизывает нижнюю губу и смотрит в крохотное окошко. Солнце высоко в зените, и я знаю, что от жары ему некомфортно, хотя он не станет жаловаться. Снимаю с петли штору, и кухня погружается в сумрак.

– Он все еще жив? – спрашивает Баз. – Никодемус?

– Думаю, да. В некотором роде. Другого я не слышала.

– А могла бы узнать?

На столе лежит пачка сигарет. Я зажигаю одну волшебной палочкой и делаю несколько глубоких затяжек, стряхивая пепел на блюдце.

– Ты же знаешь, Семьи пользуются моими связями в Лондоне…

– Фиона, что это значит?

– Здесь я общаюсь с теми, с кем не желает говорить никто другой. Отбросами. Я не боюсь запачкать руки.

А потом, сестричка, он изгибает одну из твоих бровей.

Я выдыхаю дым.

– Фу! Не в этом смысле, мелкий извращенец.

– Значит, Никодемус – отброс, – говорит он.

– Нам не разрешено говорить о нем. Таков закон магов.

– Ты вот так просто отделаешься от меня?

– Черт подери, Баз, ты же знаешь, что нет! Что ты затеял?

– Просто мне любопытно. – Он подается вперед, нависая над столиком. – Он жив? Охотится ли? Состарился? Обратил ли кого-то еще?

– У Никодемуса Петти нет для тебя ответов, сынок. – Я взмахиваю сигаретой в сторону База, но решаю потушить ее, пока случайно не подожгла его. – Он мелкий бандит – шестерка-головорез из фильма Гая Ричи. Он считал, что станет сверхмагом, а в итоге кидает кости в служебном помещении какого-то бара на Ковент-Гарден. Он выбросил свою жизнь на помойку и ранил тех, кто его любил. Бэзил, тебе нечего у него узнавать. Если только – как быть хреновым вампиром.

Бровь База все еще изогнута. Он допивает мой чай.

– Хорошо, – говорит он. – Ты ясно выразилась.

– Отлично. Возвращайся домой и занимайся учебой.

– Я на каникулах.

– Тогда возвращайся домой и выясни, как свергнуть Мага.

– Я уже сказал тебе: иду на танцы.

Снова смотрю на его костюм и блестящие черные ботинки:

– Бэзил, ты познакомился с парнем?

Он улыбается. Этот тип полон неприятностей. Стоило бы сбросить его в Темзу в мешке с камнями. Или оставить феям.

– Что-то вроде того.

Агата

Я сижу за кухонным прилавком в доме Пенелопы и покрываю розовой глазурью еще одну имбирную девочку.

– Почему имбирные девчонки обязаны носить розовое? – спрашивает Пенни.

– А почему имбирные девчонки должны задумываться, зачем им носить розовое? – в свою очередь спрашиваю я. – Мне нравится розовый цвет.

– Только потому, что ты выросла на Барби и лего для девочек.

– Не спеши с выводами, Пенни. Я никогда не играла в лего.

На самом деле встреча с Пенни проходит лучше, чем я ожидала. Когда она поймала меня во дворе, перед тем как все разъехались на каникулы, я решила, что Пенелопа хочет устроить мне взбучку из-за разрыва с Саймоном.

– Эй, – сказала она, – я слышала, Саймон не приедет к вам на Рождество.

– Мы больше не встречаемся. Довольна, Пенелопа?

– В целом да, но не потому, что вы расстались.

С Пенелопой невозможно так просто закончить разговор. Можно грубить, игнорировать ее – ей все нипочем.

– Агата, – сказала она, – ты искренне считаешь, что я хочу быть с Саймоном?

Ответить «да» или «нет»? Ведь Пенни хочет быть самым важным человеком в жизни Саймона.

– Не знаю, Пенелопа. Но я знаю, что ты была против наших отношений.

– Потому что вы оба выглядели несчастными!

– Это не твое дело!

– Конечно же мое! – воскликнула она. – Вы же мои друзья. – Я нарочито закатила глаза, но она не унималась. – Я не об этом хотела с тобой поговорить, – оживленно произнесла Пенелопа. – Слышала, что Саймон не приедет к тебе на Рождество. И ко мне он приехать не может, потому что мама зла на Мага, но мы с тобой могли бы посидеть вместе, приготовить печенье и обменяться подарками.

Мы делаем это каждый год, втроем.

– Без Саймона?

– Как я уже сказала, у мамы пунктик насчет Саймона.

– Но без него мы никогда не проводим время вместе.

– Только потому, что он всегда рядом. То, что вы порвали, еще не означает, что мы с тобой тоже должны порвать.

– А мы друзья?

– Никс и Слик, надеюсь, что да, – проговорила Пенни. – У меня всего три друга. Если мы с тобой не друзья, то остаются всего два.