– Когда это закончилось?

– В тысяча девятьсот четырнадцатом. В целях жесткой экономии. Суть была в том, что, если потребуется, оракул придет на помощь.

– Я не знаю ни одного оракула.

– Уотфордский оракул обучал других. Но эта профессия исчезла. До сих пор целое крыло в библиотеке отведено пророчествам…

– С каких это пор ты интересуешься хрустальными шарами и картами Таро?

– Меня не заботят детки, бездумно играющие с магическими инструментами, но это… – Его глаза засияли. – Ты знала, что был предсказан неурожай картофеля?

– Не знала.

– И холокост.

– Серьезно? Когда?

– В тысяча пятьсот одиннадцатом. И знала ли ты, что одно видение было у всех оракулов с основания Уотфорда?

– Тридцать секунд назад я даже не знала о существовании оракулов.

– О том, что явится великий Маг.

– Как в детской песенке, – сказала я. – «И явится тот, кто завершит нас, и явится тот, кто крах свой знаменует. Да будет править величайшая из сил всех и нам спасение принесет».

– Да.

– Моя бабушка раньше часто говорила про Величайшего Мага.

– Существуют десятки пророчеств, – сказал Дэйви. – И все об одном маге, Избранном.

– Откуда ты знаешь, что они об одном человеке? И с чего взял, что он – или она – уже не явился и не исчез?

– Ты и правда думаешь, что мы бы пропустили того, кто спасет наш народ? И наведет порядок в нашем мире?

– А там говорится, что именно это за порядок?

– Здесь говорится, что возникнет огромная опасность, мы погрузимся во тьму и станем разобщены, что сама магия будет под угрозой и что появится маг, обладающий такой силой, о которой никто и мечтать не может, волшебник, черпающий силы из центра земли. «Он похож на обычного человека, но его сила не сравнится с другими». Один оракул называет его сосудом – огромным и крепким, способным хранить в себе всю магию.

Дэйви говорил все с большим чувством. Его глаза светились, а слова еле успевали слетать с губ.

Он махнул в сторону стопки книг, будто само их существование доказывало неопровержимость пророчеств.

Я неосознанно опустила голову:

– Ты же не…

– Что? – спросил Дэйви.

– Ты же не думаешь, что…

– Что, Люси? Что я не думаю?

– Что… что ты и есть этот Величайший Маг?..

Он усмехнулся:

– Я? Нет. Не глупи. Я сильнее, чем кто-либо из этих кретинов… – Он обвел библиотеку взглядом. – Но мою силу вполне можно измерить.

Я тоже выдавила смешок:

– Верно. Тогда…

– Тогда?

– Тогда почему это так важно для тебя?

– Люси, потому что Величайший Маг скоро явится. В самый трудный час. Когда маги будут готовы «вцепиться друг другу в глотки», когда «глава нашего великого зверя собьется с пути». Все случится очень скоро. Это уже происходит. Нам всем следует побеспокоиться! Нужно приготовиться!

Пенелопа

Обожаю папину лабораторию на чердаке. Там никому не разрешено наводить чистоту, даже его ассистентам. Но папа прекрасно ориентируется в этом беспорядке – знает, что где лежит, поэтому, если переместить книгу из одной груды в другую, он разворчится.

Целую стену занимает карта Великобритании – дыры в магической атмосфере пока не распространились на водную часть, но за годы они значительно выросли. Папа использует булавки и нить, чтобы обозначить периметр каждой дыры, потом с помощью разноцветных шнурков показывает, насколько дыры увеличились. Маленькие флажки отмечают дату измерения. За последние годы появилось несколько больших дыр – в Чешире почти не осталось магии.

Ассистенты папы как раз отправились на исследовательское задание. А недавно он нанял нового сотрудника, магического антрополога, чтобы изучить воздействие пустот на магических существ. Он хочет выяснить, как дыры влияют и на нормалов, но пока не может получить финансирование.

Я подхожу к карте. В Лондоне находятся две дыры – большая в Кенсингтоне и поменьше на Трафальгарской площади. Страшно подумать, что случилось бы, избери Тоскливиус своей мишенью место рядом с нашим домом в Хаунслоу. Многим магическим семьям пришлось переехать, а порой это их сильно ослабляет. Ведь магия хранится в определенном месте и поддерживает тебя.

Сажусь за высокий стол. Папе нравится работать стоя, поэтому все столы здесь высокие. Он уже открыл книгу и заносит номера в журнал. Компьютером он иногда пользуется, но в основном ведет записи от руки.

– Я работаю над школьным проектом, – говорю я. – И просматривала старые копии «Фактов»…

– Мм-хм…

– И я читала про Уотфордскую трагедию.

Папа поднимает голову:

– Да?

– Помнишь, когда это произошло?

– Конечно. – Он возвращается к своему учетному журналу. – Твоя мама и я все еще учились в университете. А ты была маленькой девочкой…

Мама и папа поженились сразу после окончания Уотфорда и не тянули с детьми, хотя они учились, а мама собиралась делать карьеру. Папа говорит, что мама хотела получить все и сразу.

– Наверное, это было ужасно, – говорю я.

– Так и есть. До этого никто и никогда не нападал на Уотфорд, да еще бедняжка Наташа Гримм-Питч…

– Ты ее знал?

– Лично нет. Она была старше нас. А ее сестра Фиона младше меня на несколько классов, но я и ее не слишком хорошо знал. Питчи всегда держались особняком.

– Так она тебе не нравилась? Наташа Гримм-Питч?

– Мне не нравилась ее политика. Она считала, что не слишком могущественные волшебники должны забыть про волшебную палочку.

Не слишком могущественные. Как мой папа.

– Почему же вампиры напали на Уотфорд? Они же не делали такого раньше.

– Их послал Тоскливиус.

– Но об этом нет упоминания в первых новостных статьях, сразу после нападения. – Я подаюсь вперед, облокачиваясь на стол. – Там говорится лишь про вампиров.

Папа заинтересованно смотрит на меня.

– Ты права, – кивает он. – Мы и не знали поначалу. Мы подумали, что темные создания воспользовались нашей разрозненностью. Тогда были другие времена. Больше свободы. Мир магов напоминал… клуб. Или сообщество. Не было линии обороны. В то время даже оборотни иногда нападали – в самом Лондоне, можешь себе представить?

– То есть никто не знал, что за нападением на Уотфорд стоит Тоскливиус?

– Какое-то время нет. Сперва мы не знали, что Тоскливиус – это нечто реально существующее.