последние годы делало жизнь настолько значимой, что находил в себе силы лишать себя права на смерть.

Необходимо было понять, какие роятся в голове Ильи мысли в отношении судьбы архива? Как намерен тот распорядиться, передать ли документы их законной наследнице или оставить всё как есть?

Судя по тому, как вёл себя Илья, полным осмысливанием ситуации тот не располагал. Единственное, что Николай Владимирович видел, заглянув сыну в глаза, это желание быть причастным к судьбе Элизабет.

— Хорошо! — вздохнув так, будто освобождал душу от непомерно тяжёлого груза, проговорил Николай Владимирович. — Расскажу тебе, как распорядился бумагами Александр Иванович. Но прежде ты должен знать, как часть архива Николы Тесла попала к его отцу.

Выйдя из-за стола, Николай Владимирович, обойдя вокруг, занял место в кресле, напротив сына.

Словно певец перед исполнением невероятной сложной партии, вдохнув полной грудью, произнёс: «В предпоследний день пребывания Теслы в СССР, когда запланированные встречи подошли к концу, учёные уединились в кабинете Соколова, где провели без малого шесть часов. О чём говорили, что обсуждали, чем делились? Осталось тайной. На вопросы контролирующих встречу сотрудников НКВД Соколов заявил, что составляли план совместных действий, направленных на создание защитного щита от суперсекретного оружия, над которым в то время работали учёные третьего Рейха. В качестве доказательства был предъявлен ряд документов, в которых по пунктам был отражён этот самый план. На самом же деле речь шла о «луче смерти».

— А Александр Иванович знал, что обсуждали Тесла и отец?

— Откуда? Ему тогда было четыре года.

— Верно, — почесав затылок, улыбнулся Илья.

— Прошли годы, — продолжил рассказ Николай Владимирович. — Саша Соколов вырос. Закончил школу. Поступил в институт. Когда стало ясно, что будущее юноши предопределено, люди, что воспитали Сашу, вручили тому завещание отца. Я об этом уже рассказывал.

— Я помню.

— Так вот, когда Александр Иванович отыскал архив, кроме документов отца, он обнаружил часть бумаг Теслы. Всего таковых набралось несколько коробок. Разбирая документы, Александр Иванович обнаружил дневник отца, в котором не оказалось ничего, что могло пролить свет на их встречу с Теслой. Страницы, описывающие события тех дней, были вырваны и уничтожены.

— Уничтожены? Зачем?

— Затем, чтобы не скомпрометировать Теслу. Неизвестно, в чьи руки мог попасть дневник. Страна была охвачена эпидемией предательств, конечно, болезненный настрой общества не мог не сказаться на опасениях учёного.

— В дневнике было хоть что-то, что могло открыть глаза на то, как архив Теслы попал к Андрею Ивановичу?

— Было. За два месяца до кончины Теслы на имя учёного Соколова поступила телеграмма странного содержания.

Дословно текст звучал так: «Уважаемый коллега! Сегодня к стае любимых мною голубей прибился ещё один с весьма необычным окрасом. Нечто подобное я видел в России, и у себя на Родине, в Сербии. Расценив факт этот, как знак свыше, я понял, быть мне в следующей жизни птицей».

Что хотел сказать Тесла, говоря о голубях, не мог догадаться никто, кроме Соколова. Столь мудреным способом тот давал понять, что касающаяся «луча смерти» документация находится в доме родителей в Сербии и что Иван Андреевич в любой момент может забрать их. По всей видимости, договоренность о передаче документов была достигнута ещё в тридцать седьмом, когда Властелин вселенной приезжал в СССР. Тогда же была отработана и схема. На протяжении пяти лет Тесла думал о том, передавать Соколову архив или не передавать, и только предчувствие смерти заставило его принять столь непростое и в то же время решение, оправданное жизнью.

Выслушав отца, Илья вместо того, чтобы задуматься, произнёс: «Представляю, какие мучения пришлось пережить знаменитому физику, живя шесть лет в сплошных сомнениях».

— Интересно знать, какое решение принял бы ты, окажись на месте Теслы?

— Я?

Илья не то, чтобы опешил или растерялся, на доли секунды выпал из разговора, как это случается с людьми не в состоянии найти ответ на заданный им вопрос.

Дилемма казалась настолько неразрешимой, что Илье пришлось приложить усилие, чтобы заставить мозг начать работать в режиме отсутствия сентиментальности.

— Я бы даровал архиву жизнь, при этом постарался бы обезопасить человечество от посягательств на «луч смерти» тех, чья корысть не имеет ни совести, ни чести.

Похлопав сына по колену, Николай Владимирович дал понять, что ответ удовлетворил его полностью.

— Именно так Тесла и поступил, закодировав важные моменты кодом, который разработали вместе с Соколовым. Об этом было сказано в завещании.

Непонятно почему, но Илья вдруг ощутил прилив восторга.

— Представляю, каково было Александру Ивановичу, когда выяснилось, что его ждет испытание, куда более серьёзное, чем загадка деда.

— Да, это было не просто. Как рассказывал сам Соколов, на поиски шифра ушёл месяц испытаний, сопряженных с жесточайшими нервными перегрузками. Тем не менее Александр Иванович справился и с этой задачей, чему был невероятно рад.

— Подожди! — жестом остановил отца Илья. — Как Соколов мог расшифровать код, если тогда он ещё не был учёным? Что мог в двадцать три года понять юноша, читая труды Теслы?

— Что, верно, то, верно. Потребовалось десятилетие, прежде чем Александр Иванович смог дойти до сути документов, перешедших по наследству. Они-то и дали толчок выбору жизненного кредо. Познав неизведанное, молодой учёный не мыслил жизнь без того, что в своё время предопределило судьбу отца.

Принимая фразу как итоговую черту всего разговора, Илья представил, как удивится Элизабет, когда узнает, что ей предстоит пережить то же, что когда-то пережил отец.

— Я так понимаю, Александр Иванович в суть шифра тебя не посвятил?

— Нет, конечно. Во — первых, он не мог знать, в чьи руки попадут документы, когда не станет меня. Во — вторых, мне это было ни к чему, я ведь журналист, а не физик.

Пропустив смысл произнесённых отцом слов, Илья не сразу понял, что тот имел в виду, говоря: «Когда не станет меня».

И тут же, сообразив, ужаснулся.

«Четверть века ощущения величия от возложенной на него ответственности, столько опасений, что будет, если не справлюсь, не оправдаю надежд. Двадцать лет отец жил ожиданием этого дня. И что в итоге? Фраза: «Знать бы заранее, в чьи руки попадёт «Луч смерти», когда не станет меня»!

Жалость сдавило сердце так, что подступивший к горлу комок слёз не давал возможности дышать. Хотелось сказать что-то доброе.

— Поистине жизнь проста и сложна настолько, что не догадываешься, какой фортель выкинет через минуту, не говоря уже о днях, годах, десятилетиях.

— Куда более интересно понимать, что и мне, и тебе это нравится, — усмехнулся горькой улыбкой предсказателя Богданов — старший.

— Да. Цепляет так, что ни о чём другом думать не хочется.

Поднявшись