Приехав в это поместье, он обшарил все тайники в доме, надеясь отыскать пропавшие драгоценности. Но, увы, ничего не нашел. Так что теперь оставалось только одно – тщательнейшим образом просмотреть личные бумаги отца.

Усевшись на стул, Адам придвинул к себе один из сундуков. Дворецкий из Кенгроув-Эбби начал упаковывать эти сундуки с самых свежих документов. Это означало, что более старые документы лежали на самом верху.

Адам тщательно изучал каждую бумагу, постоянно узнавая об отце что-то новое. Он не оставлял без внимания даже отчеты слуг.

Наибольший интерес представляли письма матери, написанные еще до свадьбы. Она отправляла их отцу из Франции, описывая настроения, царившие тогда в стране, и высказывала свою обеспокоенность. Адам не назвал бы эти послания любовными, они скорее напоминали переписку между добрыми друзьями. Он откладывал их в сторону, чтобы потом передать матери.

Наконец он достал толстую стопку бумаг, хранившуюся в одном из оставшихся сундуков. Ему хватило десяти минут, чтобы понять: перед ним документы последнего года жизни отца. Среди них нашлись письма от некоторых лордов, и Адам читал каждое.

В одних люди извинялись за то, что не смогут приехать на званый вечер, устраиваемый матерью Адама. В других же, не придавая значения сплетням, писали о биллях, требующих обсуждения в парламенте. Однако вскоре тон писем начал меняться. Один из лордов сообщал, что разрывает с герцогом всяческие отношения. Другой прямо писал об измене. А потом – на протяжении нескольких месяцев – отец вообще не получал писем.

И вскоре Адам понял, в чем дело. Пространное письмо, написанное изящным почерком, начиналось с сожалений о том, что старому другу пришлось столкнуться с неприятностями и трудностями. А затем сообщил следующее:

«Марвуд втайне от всех отправил во Францию человека, уверяю вас. Ни один министр не одобрил этой миссии. Большинство и вовсе в гневе от вмешательства графа и его намерений вновь поднять муть со дна. К сожалению, этот человек разыскал ломбард, в котором были проданы драгоценности. Он также добыл их описание. Так что вкупе с показаниями хозяина ломбарда все это указывает на вас. Лондон полнится слухами, поэтому умоляю вас: оставайтесь в Суррее, пока не минует гроза. Мне очень жаль, что приходится рассказывать все это. Но вам необходимо знать, что происходит. Дорогой друг, пришло время провести расследование и доказать, что вы не отвечаете за действия других людей».

В конце письма стояла подпись герцога Брентворта, отца Эрика.

Адама до глубины души тронуло то обстоятельство, что покойный герцог до самой смерти оставался верным другом его отца и подвергал сомнению правдивость сплетен – несмотря ни на что.

«Но если не отец, то кто?» – думал Адам. В письме говорилось о каких-то других людях, за действия которых отец не должен был отвечать.

В голову приходило только одно имя. Наиболее вероятное. Неужели отец задал ей вопрос и узнал, что она действительно это сделала? Неужели он предпочел самоубийство, чтобы избавить ее от расспросов?

Адам смотрел на письмо, и строчки расплывались у него перед глазами. Открытия, сделанные после прочтения этого письма, опустошили его душу, и теперь казалось, что вместо сердца в его груди зияла темная дыра. Он предполагал, что сможет найти доказательства невиновности отца. А вот что касается…

– Что в этих сундуках заставило тебя так нахмуриться?

Адам вздрогнул от неожиданности и поднял голову. На пороге стояла Клара. Она перетянула волосы яркой лентой и надела его халат, под которым, как сразу догадался Адам, больше ничего не было. Халат оказался для нее слишком велик, и рукава полностью скрывали даже кончики пальцев.

В глазах же ее поначалу плясали озорные искорки, свидетельствовавшие о том, что она не прочь поиграть, но Клара быстро поняла, что Адаму не до игр. Приблизившись к столу, она взглянула на бумаги.

– Документы твоего отца?

– Да, верно. Я просматривал оставшиеся. – Адам убрал стопку писем в сундук. – Заберу их с собой в Лондон и закончу там.

– Что ты сейчас читал? У тебя был такой взгляд… отсутствующий какой-то…

Адам посмотрел на листок, который все еще держал в руках.

– Из этого письма отец узнал, что его ждет. Но я уже закончил на сегодня. Идем. Я попрошу, чтобы завтрак принесли ко мне в спальню.

Однако Клара продолжала смотреть на сундуки.

– Ты узнал что-то новое?

– Да. Кое-что.

– Узнал, что в случившемся замешан мой отец?

Адаму отчаянно хотелось солгать. Если бы Клара задала этот вопрос на час раньше или на час позже, он бы так и поступил.

– Да.

– Думаю, ты всегда это подозревал. Я боялась, что ты обнаружишь доказательства, подтверждающие твои подозрения. Именно поэтому мой брат так тебя боится, а бабушка страстно желает с тобой мира. И дело вовсе не в той почти забытой ссоре из-за клочка земли, а в этом. – Клара ткнула себя пальцем в грудь, и Адам увидел в ее глазах печаль. – Ты ведь думаешь о моем отце, когда видишь меня, правда?

Адам энергично покачал головой.

– Нет-нет, уже нет. Прошу, поверь мне.

– Не уверена, что смогу. А что, если ты обнаружишь доказательства того, что виноват во всем именно он? Или эти доказательства уже у тебя в руках? Но он умер и ты не сможешь вызвать его на дуэль. Или ты хочешь осуществить месть с моей помощью? – Голос Клары звенел от ярости и отчаяния. – Находясь в постели со мной, ты, наверное, думаешь: «Посмотри, что я делаю с твоей дочерью, негодяй!»

– Клара, это неправда. Не говори так.

Адам протянул к ней руки, но она отступила и, повернувшись к нему спиной, обхватила руками плечи.

Адам подошел к ней, однако не решился обнять, хотя этого жаждало все его существо.

– Когда я с тобой, думаю лишь о том, что хочу жить в этом доме вместе с тобой. Я ведь так и сказал тебе утром.

– Здесь? Всего в нескольких милях от дома моих родственников? Ты никогда не забудешь обиды, живя рядом с могилой человека, повинного в смерти твоего отца. А что делать мне? Перешагнуть разделяющую нас пропасть и никогда не оглядываться назад?

На этот раз Адам осмелился коснуться ее руки. И Клара не отстранилась.

– Мы можем примириться, как и хотела с самого начала твоя бабушка. И тогда тебе не придется перешагивать через пропасть. Мы построим мост.

Все еще дрожа от гнева, Клара развернулась и посмотрела любовнику в лицо.

– Что ты читал, когда я вошла, Адам? Что-то неприятное, полагаю. Очень неприятное, раз ты не хочешь об этом говорить.

– Это письмо подтвердило некоторые мои догадки и дало в руки факты, о которых мне не хотелось бы знать.

– Тебе этого достаточно? Ты получил ответы на свои вопросы? Закончил копаться в прошлом? В противном случае выстроенный тобой мост не продержится долго и в твоем сердце не будет для меня места.