ничего не сумеет сделать.

— Ты так в себе уверена? — покривился он, как человек, презиравший пустые, но громкие заявления.

— До сегодняшнего дня не была, — провела она пальцами по его губам, исправляя это искривление.

— И что случилось сегодня? — убрал он её руку и зло сверкнул заледеневшими синими глазами. — Бруст? Надеешься на его защиту?

— Сегодня… Точней, уже вчера случился твой отец, — терпеливо пояснила Руана, привыкая к мужской ревности, которой в прошлой жизни её не баловали. — Он познакомил меня с одним старинным, но действующим законом. С которым — конечно же, совершенно случайно — меня никто прежде не ознакомил.

— Сколько тебе лет? — выпалил Радо-Яр, приподняв голову.

— Уже три месяца, как двадцать.

Он уронил голову обратно на кошму и злорадно ухмыльнулся.

— Да, — постучала она пальчиком по его широкому упрямому лбу. — По закону таария, достигшая двадцати лет, считается совершеннолетней и самостоятельной. Даже не выйдя замуж. Всё, как у яраний. А поскольку свободу я люблю больше, чем отца, ему меня уже не подмять. Как и вашему разлюбезному Брусту.

— Тогда зачем ты морочишь ему голову?

— А отец тебе не сказал? — сексуально проурчала она, целуя каменную статую, покрытую вечно горячей резиновой оболочкой.

Такое ощущение, что яраны рождаются с системой тёплых полов под кожей. В которой полно всяких там секреций — всплыли в голове полезные знания из биологии. Те секреции выделяют что-то уж чересчур заманчивое.

Во всяком случае, прежде у неё как-то не возникало желания облизывать потных мужиков. Подобные сцены в фильмах вызывали стойкую брезгливость. А вот, поди ж ты. Это что, уже любовь? Тогда почему самоотречение не включается на полную катушку? Она вовсе не прочь кое в чём уступать. Ну… в чём-то несерьёзном. Иногда. Под настроение.

— Нет, — с подозрением покосился опытный лазутчик на ту, что претендует на его лавры.

— Странно, — пробормотала Руана, оторвавшись от его шумно задышавшей груди. — Я была уверена, что он тебе рассказал. О том, что я задумала.

— То есть, ты этого сделать по-прежнему не хочешь?

— То есть, мне пора возвращаться, — напомнила она, уклоняясь от обидного ответа.

— Сегодня же праздник, — сыронизировал назл, резко сев и стряхнув с себя томную деву. — В твою честь. Интересно будет посмотреть.

— На какое бесстыдство я способна? — проворчала Руана, барахтаясь и путаясь в одеяле.

— Не пытайся меня заинтриговать, — вытряхнул он девушку из тенет и сунул ей рубаху: — Одевайся скорей. А то не смогу тебя отпустить.

Затем вскочил на ноги и побежал к речке. Да что там: полетел, едва касаясь ногами земли. Красивый — умереть не встать. Просто глаз не оторвать.

Влюбляться в красивых мужиков, полнейший идиотизм — читала она себе просветительскую лекцию, натягивая рубаху. Особенно, если ты сама мало что из себя представляешь. Да, фигура у неё, что надо. Но полностью отсутствует то, что называют шармом. Пацанкость прикольно смотрится в девчонке-подростке. В двадцатилетней дылде она смешна и нелепа.

— Давай быстрей! — возмущённо фыркнула над ухом Нала-Яри. — Чего расселась? Сама же хотела вовремя вернуться.

Руана прихлопнула подпрыгнувшее сердце и выдохнула:

— Никогда больше не подкрадывайся!

— Я не хотела тебя напугать, — изумлённо вытаращилась девчонка, присев на корточки. — Ты сама испугалась.

— Блестящая логика, — проворчала Руана, закрепляя поясом юбку. — Интересно, кто тебя этому научил?

— Урх, — простодушно поведала ярания.

На этот раз сердце ухнуло куда-то в живот.

— Он принимает в тебе столь горячее участие? — старалась не язвить внезапно проклюнувшаяся ревность.

Как там Викрат описывал Нала-Яри? По достоверным сведениям она уже давно не девственница? И кто, интересно, этому поспособствовал? Не Радость ли Ярая? На которого девчонка явно неровно дышит.

— Ещё как принимает, — скучающе пробормотала болтушка. — Он ведь мой отец.

— Что? — не успев разобраться с ревностью, начисто охренела Руана. — Твой отец?

Изыскания съехали с плоскости личного на окружающих и понеслись вскачь.

— Ну, мама говорит, что скорей всего он. Так по срокам выходит. Хотя, может и другой. Бывают же разные сбои.

— Когда он всё успевает? — по-старушечьи проскрипела Руана, пытаясь разглядеть в предрассветных сумерках торпеду на воде.

— Они были такими, как я. Совсем молодыми, — как само собой разумеющееся, выдала ярания-скороспелка. — Ты готова? Тогда пошли. Им было по пятнадцать. Мама родила в шестнадцать.

— А почему не вышла за него замуж? — едва поспевала Руана за легконогой волчицей.

— В пятнадцать? — округлила та глаза в искреннем недоумении. — Зачем так рано? Какой в этом смысл? Когда ты ещё не перебесилась. Это опасно. Пойдём помедленней. А то ты сейчас лопнешь с натуги. Совсем задыхаешься. Нужно чаще бегать, — выдала она рекомендацию тоном учителя младших классов.

— Обязательно начну, — поспешно пообещала таария и уточнила: — Что ты имела в виду, когда упомянула про опасность?

Нала-Яри встала столбом. И медленно развернулась к собеседнице:

— Ты что, не знаешь про наши обычаи? Он тебе не сказал?

— Обычаи, связанные с замужеством? — догадалась Руана, что речь об этом.

— Ну да.

— И что с ними?

Девушка нахмурилась и нехотя процедила:

— За измену мужу у нас закапывают в землю. Живьём.

Она многозначительно зыркнула на потенциальную мадам яраниху и потопала дальше. Всем своим видом показывая, что лекция окончена.

Ну, вот и объяснение их разгульной жизни — как ни странно, немного успокоилась Руана, молча шагая рядом с насупленной девчонкой. При таких ужасных обычаях и вправду лучше заранее перебеситься. А замуж выходить лишь тогда, когда точно знаешь: это он.

С ним ты хочешь не только засыпать, но и просыпаться в одной постели. Потому что у яранов не в моде раздельные спальни. Они этого эстетства не понимают. Вместе, так вместе.

Вовремя её просветили — она благодарно покосилась на упрямый затылок своей без пяти минут падчерицы. Разве что, её мама всё-таки ошиблась. Интересно взглянуть на эту женщину. Если и она уже доросла до назла, вхождение в эту семейку начинает подёргивать за нерв. Им за измену и закапывать не надо — к чему такие сложности? Каждый по разу отщипнёт, и от тебя останется лишь воспоминание да скальп.

В этими мыслями Руана всплывала на стену в верёвочной петле. С ними нахамила прицепившемуся некстати Вели-Ярке. С ними обогнула угол дома Таа-Дайберов и с ними попалась.

— Ну, пока, — невозмутимо чирикнула Нала-Яри, чмокнув её в щёку. — Захочешь ещё ночной пикничок, зови.

И ускакала, довольная своей шалостью.

— Пикничок? — не слишком удивился Викрат, и отпил из высокой серебряной кружки вонючего пойма северян.

Он сидел в одной рубахе на крыльце. Ёжился и разглядывал ночную шлынду:

— Юбка грязная.

— И не только, — плюхнувшись рядом, согласилась Руана. — Дай отхлебнуть.

— Уверена?

— Озябла, — пожаловалась она.

— Держи.

На вкус