— И ты больше не пишешь! С момента своего возвращения ты не прочитал мне ни строчки. Для тебя это всегда было так важно, а теперь… — Марцелла подавленно замолчала.

Никколо хотелось обнять сестру, как раньше, утешить ее, но он не решился. Его Conditio больше не проявлялось, но он не доверял себе. По ночам юноша не мог уснуть, ворочался в постели, думал о том, какие из его мыслей, чувств, а главное, инстинктов на самом деле принадлежали ему самому, а какие исходили от чудовища, скрытого в глубине его души.

— Тогда я был еще молод, — беспомощно сказал Никколо, будто это что-то объясняло.

Но Марцеллу так просто не обмануть. Она слишком хорошо его знала, даже сейчас, после долгой разлуки, и к тому же она очень повзрослела за эти годы.

— Ты и сейчас еще молод. Но ты уже не тот Никколо, которого я знала. Ты изменился. Ты словно… одержимый.

«Одержимый — вполне подходящее слово, — подумал он. — Впрочем, слово «жертва» подошло бы еще лучше». Никколо вспомнились мрачные картины в замке в Коппе: собаки гонят волков на холм. Ему хотелось обо всем рассказать младшей сестре, поделиться с кем-то своей ношей, но он боялся последствий. «Я никому не могу сказать, кто я. Как им понять это? Возможно, даже то, что я живу с ними, само по себе ошибка. А что, если я превращусь в волка и нападу на кого-то из них? Что, если на меня опять начнется охота? Нет, нельзя впутывать во все это мою семью. Я должен защитить их».

— Я изменился, — холодно ответил Никколо, хотя вовсе не собирался говорить так агрессивно. — Вырос. Я уже взрослый, и мне неинтересен весь тот вздор, что так волновал меня раньше.

— Вздор… — Лицо Марцеллы окаменело.

Та девочка, с которой Никколо жил до своего гран-тура, выпустила бы свой гнев наружу и, скорее всего, запустила бы сейчас в него книгой, но теперь же сестра скрывала свои чувства, и только на мгновение в ее глазах блеснула ярость.

Развернувшись, Марцелла сквозь зубы попрощалась и вышла из комнаты, а Никколо все сидел и сидел на кровати, вот уже в тысячный раз обдумывая, что же предпринять. Но, как и раньше, он не мог найти выход из сложившейся ситуации.

Юноша обвел взглядом комнату, которая все больше напоминала библиотеку безумного книгочея, но и во всех этих стопках книг не было ответа на его вопрос. Никколо собрал о волках и оборотнях всю информацию, до которой только мог добраться. Он переписывался с учеными и накопил значительный объем знаний по этому вопросу, но так и не сумел найти разгадку. А ведь эта разгадка где-то крылась, и Никколо чувствовал ее, замечал ее присутствие во всех этих книгах, но всякий раз, когда ему казалось, что он вот-вот найдет какие-то доказательства, все его надежды обращались в дым, а картина становилась еще запутаннее.

Вздохнув напоследок, Никколо пересел на стул и продолжил читать. Может быть, разгадка совсем рядом…

Он стоял на мягкой земле, сосновые иголки кололи голые колени. Скрестив руки на груди, Никколо раскачивался взад-вперед, бормоча одни и те же слова, смысл которых постепенно терялся от стольких повторений. На небе стояла полная луна, заливая поросшие соснами холмы мягким серебристым светом.

Веяло прохладой, в воздухе уже чувствовались предвестья зимы, но Никколо весь взмок. Вокруг себя он обвел мелом круг, изрисовав его символами, которые он нашел в старой рукописи из Палестины. Перед кругом стояла чаша, над ней вился дымок от углей сандалового и кипарисового деревьев — Никколо воскуривал фимиам.

Благодаря дыму и речитативу юноша мог глубже погрузиться в медитацию, и ему казалось, что он очутился вне пространства и времени.

Чувствуя, что бормотание вгоняет его в безумие, Никколо резким движением схватил кинжал, лежавший перед ним на земле рядом с чашей. Подняв клинок, он приставил острие к углублению между ключицами и, проткнув кожу, медленно повел лезвием по груди вниз, к животу. В конце концов кинжал выпал у него из рук, а на груди протянулась тонкая красная линия. На животе и в паху блеснула пара капель крови.

Жадно вдохнув, юноша опустил голову и стал ждать.

Но ничего не произошло.

Подняв голову, Никколо понял, что ничего не изменилось — пи его тело, ни восприятие окружающего его мира. Он так и остался голым человеком, сидящим на земле в сосновом лесу ноябрьской ночью и проводившим в клубах фимиама странный ритуал.

Он не мог превратиться в волка по собственному желанию — ни силой воли, ни при помощи ритуалов и заклинаний.

Теперь Никколо оставалось только ждать, когда зверь в его душе пробудится вновь и полностью начнет контролировать его тело.

— В последний раз говорю, никуда я не поеду! У меня нет времени, к тому же я плохо себя чувствую!

Граф не скрывал свой гнев. Никколо понимал отца, ведь они давно планировали эту поездку во Флоренцию и даже отправили Марцеллу на пару дней к тетке, где за ней могли присмотреть, а девочка вволю занималась своей любимой музыкой. Но сегодня утром, когда лошадей еще не впрягли в карету, Никколо привезли посылку, которую он так долго ждал. Сейчас книги лежали в его комнате — юноша уже распаковал их, вытащив из свертков, защищавших рукописи во время перевозки, но не успел их даже просмотреть. Никколо чувствовал зов книг, напоминавший ему пение сирен. Это были рукописные копии очень редких произведений — оригиналы находились в Константинополе, и заказать эти копии стоило целого состояния.

Никколо с благодарностью подумал об Эсмеральде — девушка помогла ему наладить деловые связи с людьми, без которых в его исследованиях было не обойтись.

Еще в Париже Никколо получил от Эсмеральды приглашение проведать ее на прощание перед отъездом из Франции. Тогда он очень удивился и просто разорвал ее письмо — ему хотелось поскорее покинуть этот город. Но в конце концов юноша передумал и все же отправился на Монмартр, ведь Эсмеральда могла предоставить ему ценную информацию, и неразумно было лишаться такого шанса. По крайней мере, он убеждал себя в этом. Разумеется, он просто навестит эту девушку, попрощается с ней и пожелает всего наилучшего. А то, что случилось в карете, уж точно не повторится.

Но оно повторилось, и вместо краткого визита Никколо остался в доме цыганки на всю ночь. Эсмеральда совершенно очаровала его своим хрипловатым смехом и экстравагантным поведением.

С тех пор, как юноша уехал из Парижа, они с Эсмеральдой время от времени переписывались, а бессонными ночами он замечал, что мечтает о ее стройном гибком теле.

Как и было обещано, Эсмеральда поделилась с ним своими знаниями и познакомила с людьми, которые могли раздобыть редкие или запрещенные книги. Тексты, с которыми он сейчас работал, достать было не так-то просто. Приходилось находить знакомых, а у тех были свои деловые контакты, и так можно было выйти на кого-то, кто мог помочь. При этом следовало действовать неторопливо и осторожно, соблюдая все правила поведения, принятые в этих кругах.

Никколо так долго ждал, когда же его усилия принесут плоды, и вот теперь книги ждали его в комнате, а значит, он не мог терять ни минуты.