— Мы видели, как ты летала с Кевином, — сообщил Тиберлон с родинкой справа. — Тоже воздушница?

— Мастер Адалхард, — левый убрал волосы с моего лица, будто случайно погладив шею, — вы так прекрасны сегодня. И совсем нет щетины, такая нежная кожа.

— Дай-ка проверю, — правый погладил мою щеку, — и правда, отлично побрился...

Я уже жалела, что пришла сюда с Эмметом, которого выволокли из-за стойки и сложили в углу. Девушки со старших курсов не обращали на меня внимания и вовсю кокетничали с парнями, Тиберлоны становились все наглее, и я собиралась последовать примеру Джафа и Айрис и тихонько сбежать, когда дверь распахнулась, и на пороге появился мастер Адалхард.

Музыка оборвалась, и воцарилась тишина.

— Вечеринка закончена, — объявил он.

Высокий, мрачный, в привычной белой рубашке и черных брюках, он смотрел на меня так, словно собирался испепелить на месте, и мне захотелось просто исчезнуть.

Никто не стал с ним спорить, все молча потянулись к выходу. Я тоже попыталась уйти, но почувствовала, как на моем предплечье сомкнулись твердые пальцы.

— А вы, Арнелла Алетт, останьтесь.

Студенты исчезали один за одним, и даже Эммета унесли. Дверь за спиной ректора захлопнулась, и мы остались одни.

Я вскинула подбородок. Злость и обида сверкали в серых глазах словно молнии, и я запоздало поняла, что мой костюм может показаться насмешкой. Тем лучше. Сейчас мне хотелось его обидеть, потому что он, сам того не зная, обидел меня.

— Наконец-то меня заметили, — выпалила я ему в лицо. — Похоже, костюм получился удачным.

Мастер Адалхард промолчал, а после лизнул подушечку большого пальца и потер мою бровь. Я вздрогнула, и дыхание отчего-то перехватило.

— Я думала, вы с Мирандой, — добавила я с вызовом, но голос мой задрожал. — Уже вернули свой огонь?

Его перебитая бровь едва заметно дернулась, мастер Адалхард посмотрел на меня как-то по-другому, словно понимая то, что я и сама пока о себе не знала. Он медленно провел пальцем по моим губам, чуть оттянув нижнюю вниз, и меня качнуло к нему какой-то непреодолимой силой.

Я стукнула его по груди с обидой, которую уже не могла скрывать. А после расправила ладонь, погладив крепкую грудь. Мастер Адалхард казался таким сдержанным и спокойным, но его сердце под моей ладонью билось так же быстро как мое.

Я все же хотела сказать что-то еще. О том, что он не должен был танцевать со мной и вести в Динадиру, и шутить, и обнимать, и смотреть на меня вот так, как сейчас. Я даже набрала в грудь побольше воздуха, чтобы разразиться этой постыдной тирадой, которая, конечно, выдала бы меня с потрохами и со всей ревностью, которую я прятала от самой себя.

Он закрыл мне рот поцелуем.

Требовательные губы, горячий язык, щетина слегка оцарапала кожу.

Меня будто подняло волной и швырнуло к нему в объятия. Это было как жар полуденного солнца, внезапно обрушившийся посреди зимы, как жидкий огонь, затопивший тело. Он терзал и ласкал мои губы так отчаянно, словно хотел этого очень давно, а я вцепилась в его плечи, прижимаясь сильнее.

Мое сердце едва не выскакивало из груди, и я отвечала ему, обнимала крепкую шею и запустила пальцы в густые жесткие волосы на его затылке. Он быстро выдернул мою рубашку из-под брюк, и ладони обожгли голую кожу прикосновением. Он гладил меня, вжимая в себя, покрыл жадными поцелуями шею, оторвавшись от губ, и я вскрикнула от нестерпимой остроты ощущений, а потом вдруг все закончилось.

Я покачнулась, потеряв опору, а из распахнутой двери обдало холодом, отрезвляя. Белая рубашка мелькнула в ночи. Задыхаясь от эмоций, я запахнула плотнее плащ. Постояв с минуту и отдышавшись, поправила рубашку и побрела прочь из дома Кевина.

***

Родерик толкнул дверь ногой, и Джаф испуганно взвился в кровати.

— Собирайся.

— Сейчас ведь ночь! — возразил тот.

— Пока спишь, враг становится сильнее!

Родерик прошелся туда-сюда по комнате. Его все еще потряхивало, и он не придумал ничего лучше как заявиться к Хогеру.

— Мастер Адалхард, — Джаф сел на кровати, глянул на него сердито. — Я ведь знаю... Ну, почему вы так. С Мирандой. У вас нет выбора, да?

— Выбор есть всегда, — ответил Родерик. — В моем случае это костер.

— Я все еще вас ненавижу, — сообщил Джаф.

— Хорошо.

— Но не так сильно как раньше.

— Одеваться будешь? Или так побежишь?

Джаф потянулся за штанами, просительно посмотрел снизу-вверх, заспанный и взъерошенный, как дитя.

— Пять минут, — сказал Родерик и вышел на улицу.

Звезды мерцали на черном небе, а луна показывала лишь один бок, спрятав второй во тьме. Отчаянно хотелось курить, но куда больше — вернуться, найти ее, запустить пальцы в шелк волос, снова почувствовать нежное гибкое тело в объятиях и вкус ее поцелуев, и зайти дальше, куда дальше, до самого конца. Он все же поцеловал ее, а теперь не знал, смеяться или плакать. Все стало еще сложнее, но зато он наконец перестал скрывать от себя очевидное: он влюблен. В Арнеллу Алетт, первокурсницу с неясной природой хаоса.

А она отвечала на его поцелуи и, кажется, ревновала... И от этого на сердце становилось тепло и будто щекотно, и хотелось улыбаться и половинчатой луне, и Джафу, который появился на пороге.

— Может, все же спать? — с надеждой спросил Джаф, застегивая куртку.

— Не ленитесь, Джафри Хогер, Лабиринт близко, — ответил Родерик и побежал вперед.

— Ты видела расписание? — прошептала Миранда, склонившись ко мне. — Это просто край, Арнелла. Они добавили Рурка в каждый божий день. Я сдохну на этой полосе препятствий.

— И Рурк позовет Изергаста, помню, — ответила я сухо.

Я сегодня почти не спала, мои губ до сих пор горят от поцелуев мастера Адалхарда, а теперь вот я сижу с его невестой за одной партой и делаю вид, что все нормально.

— У тебя все в порядке? — прозорливо спросила Миранда.

— Где ты была вчера?

— В библиотеке. Искала информацию про возвращение огня.

— Нашла?

— Девушки, — одернул нас профессор Крекин, и я уставилась на него, как примерная ученица.

Профессор Крекин был запечатанным магом и при этом абсолютно обычным человеком. Чуть лысоват, чуть близорук, над ремнем брюк свисает мягкий животик. У мастера Адалхарда пресс жесткий, как доска...

Я облизнула саднящие губы и уткнулась в конспект.

— Гексаграмма благословения. Один из простейших, но тем не менее отлично работающих талисманов, — продолжил преподаватель. — В зависимости от типа магии и материала, на который наносится схема, может способствовать выздоровлению, удаче в торговых делах либо победе в бою.