К финишу бешеной скачки Эм приходит первой, громко стонет, оставляя кровавые борозды на моем торсе. Пара хаотичных движений стройных бедер, влажное скольжение моих пальцев по припухшему клитору и взмокшее тело Эмилии выгибается в бурном оргазме, сжимая разбухший член сокращающимися мышцами. Я последний раз мощно вбиваюсь в нее снизу и взрываюсь с грудным рычанием. Эм обессиленно падает мне на грудь и какое-то время мы лежим, прилипнув друг к другу и восстанавливая дыхание.

Потом, не сговариваясь, идем в душ, неторопливо моем друг друга и снова возвращаемся в постель. Эмилия устраивается у меня под боком, рассеянно блуждая пальцами по взбухшим следам своих коготков.

– А знаешь, что самое удивительное, Адриан? – шепчут ее губы в мое плечо.

– Ммм? – скользнув ладонью по изящной спине и выступающим лопаткам, целую ее в мокрую макушку.

– Ты даже не понимаешь, что происходит.

– А что происходит? – лениво интересуюсь я.

– Катастрофа, Батлер, – выдыхает Эмилия, приподнимая голову и задумчиво, с сожалением глядя на меня.

– А, по-моему, было неплохо, – ухмыляюсь я.

– Тебе понравилось?

– Да. По-моему, это очевидно.

– Это был мой последний подарок, Батлер, – ее голос звучит резко и даже грубо, заставляя меня напрячься и активировать аналитическую часть мозга, которую Эм так умело и убедительно усыпила. – Исключение в честь твоего дня рождения. На этом все. Других не будет, – отстранившись, Эмили садится, стаскивая с меня одеяло. – Поднимай свой голый зад и проваливай с кровати.

– Эмили, – я с недоумением смотрю на решительное, невозмутимое лицо. – Что за….

– Хочешь сторожить меня, делай это в кресле, – грубо обрывает меня Гордеева. – Со мной ты спать не будешь, – категорично отрезает Эм. – Или уйду я. Считаю до трех, Батлер. Раз…

– Черт, малышка, ты свихнулась? – мой мозг взрывается в сотый раз за последние пару часов.

– Нет, я как никогда в здравом уме, Адриан. Два!

– Блядь, – выругавшись, я слезаю с кровати и, натянув штаны, сажусь в кресло. – Довольна? И как, по-твоему, я смогу тут уснуть?

– Мне плевать, Батлер. Ты выкрутишься. Я уверена.

Два дня назад

Адриан

Нельзя похоронить прошлое. Еще пару недель назад я мог поспорить с этим утверждением. Я был уверен, что свое похоронил безвозвратно, стер все следы, уничтожил улики, запечатал двери и научился жить, не оглядываясь, потому что знал, что ничего хорошего там нет. Если не видеть всю историю моими глазами, то может показаться, что страх и чувство вины держат взаперти вычеркнутые из жизни воспоминания. Это не так. Я никогда, ни одной минуты не чувствовал себя виноватым в том, что произошло.

Гнев, ярость, ненависть – вот основные эмоции, которые преобладали в хмуром долговязом подростке с озлобленным взглядом, которого я вижу сейчас на экране ноутбука. Неопрятный, бешеный, жестокий, неуправляемый, словно дикий волчонок, готовый впиться в глотку любому, кого посчитает источником опасности. Малолетний преступник, наркоман, убийца – одно за другим звучат обвинения соседей, врачей, учителей, тюремных надзирателей, которые, как оказалось, знали меня лучше, чем я сам.

Прокручивая один за другим видеофайлы, «любезно» предоставленные Джен для ознакомления, я с удивлением смотрю в постаревшие лица людей, рядом с которыми жил когда-то и не чувствую ничего. Даже злости. Все выгорело. Переболело. Не зря говорят, что каждый удар делает нас сильнее. Когда-то я пытался бить в ответ, бить заранее, бить просто так. Почему? За что? Не имеет значения. Я отрезаю больное от здорового, извлекаю опыт, анализирую и иду дальше.

У каждого свой путь становления и взросления. Мой был… сложным и закончился за решёткой, где у меня оказалось бесконечно много свободного времени для того, чтобы понять, почему так происходит, кто я такой и чего хочу от жизни. Я не стал лучше, не избавился от гнева и желания бить на опережение. Я перенаправил разрушительные эмоции, использовал, как катализатор для рациональных целей и в итоге нашёл новый способ взаимодействия с миром, которым успешно пользуюсь до сих пор. Но этот озлобленный звереныш, смотрящий на меня с мелькающих кадров, никуда не делся. Он все еще внутри меня, скалит зубы каждый раз, когда чувствует опасность. Именно его видит сейчас Джен Уэбстер, лениво покачивая в пальцах бокал с красным вином.

Ее пристальный, изучающий взгляд неотрывно блуждает по моему лицу, пытаясь выискать эмоции, за которые она могла бы зацепиться и не находит, натыкаясь на стену отточенного временем самообладания. Я не чувствую ни дискомфорта, ни раздражения, ощущая назойливое внимание женщины, сыгравшей в моей жизни одну из ключевых ролей. Я позволил ей то, чего после не позволял никому и никогда – пробить броню, пошатнуть правила и нанести удар, которого я не ожидал. Я совершил ошибку, решив, что она именно та женщина, ради которой стоит рискнуть своим сердцем. Но риск не стоил свеч. Джен в очередной раз доказала то, что я и так знал, но поддавшись первой в моей жизни влюбленности, на время забылся.

Она была слишком хороша, а я слишком молод. Ее опыт и сексуальность схлестнулись с моей самонадеянной страстью. Я проиграл, потому что изначально ставил неправильные цели. Я наивно полагал, что если такая невероятная женщина выбрала меня, то я действительно чего-то стою и старался изо всех сил, доказывая, что ее выбор не случаен, что я могу сделать все и даже больше, если она будет рядом. Но Джен не была, никогда не была рядом, никогда не выбирала меня, она пользовалась. Брала то, что я щедро отдавал, получая взамен фальшивую видимость отношений. А я слепо верил ей, боготворил, закрывал глаза на сучий характер, на пренебрежение и унизительные слова, которые она не жалела во время наших ссор. Я готов был порвать на части любого, кто осмеливался открыть мне глаза на истинное лицо Джен Прайс. Я жутко ревновал ее к каждому, на ком Джен задерживала взгляд дольше положенного, я бесился и сходил с ума, когда она не подпускала меня к себе неделями, а потом безоговорочно проглатывал любую ложь, которой Джен объясняла свое поведение. Я работал на износ, поднимаясь по карьерной лестнице так быстро, как никто до меня, алчно и жадно впитывая новые знания, умудряясь параллельно получать образование и расширять полезные связи. Я учился грязной игре большого бизнеса уже тогда, но делал это не для себя, а для Джен. Чтобы заслужить ее одобрение, уважение, любовь. Я забыл, что нельзя заслужить любовь. Усвоенный еще в детстве урок не помог в отношениях с Джен, я думал, что с ней все будет иначе. Фатальное заблуждение, непозволительная наивность, разбитая вдребезги самоуверенность.

Нельзя заслужить любовь, но ее можно купить. Этому новому правилу научила меня амбициозная и расчетливая Джен Прайс, которая продавалась многим, как до меня, так и после. Самую высокую цену заплатил ее муж, которого она впоследствии уничтожила, высосав из него все, что могла, включая жизнь. Теперь я понимаю, что мне сказочно повезло. Я мог оказаться на его месте. Но в тот день, когда Джен, тыча мне в лицо кольцом с огромным бриллиантом на безымянном пальце, объявила, что выходит замуж за владельца компании, я почувствовал себя уничтоженным, обманутым и убитым.