водичку. И тут же коснулся панели меню, явно заказывая новую порцию.

— Я люблю кофе с пенкой и сливками, — меня почему-то разобрал смех, — а из-за моей внешности меня долгое время не принимали всерьез многие хореографы в моей школе. Вы точно уверены в своей экспертной оценке?

— Из тебя получится отличное зло, Аврора. — Гроу прищурился, кончиками пальцев вращая на столе свои солнцезащитные очки от «Эткерс», стоящие, как простенький флайс.

— Вот как.

— Нет ничего более опасного, чем зло под невинной маской. Ничего более противоестественного, и от этого еще более запоминающегося и раздражающего. Пугающего. Острого.

— То есть вы хотите, чтобы я раздражала, пугала и бесила людей? — у меня даже брови приподнялись.

— Да.

— Нет, — я покачала головой.

Гроу принесли вторую чашку кофе, хотя я к своему так и не притронулась. Он не ответил, просто продолжал меня изучать, как мог бы изучать картину современного искусства на новой выставке в галерее. Создавалось ощущение, что постановщик просвечивает меня насквозь, особенно когда прищуривается. Собирающиеся у глаз ниточки морщин делали его взгляд еще более пристальным, и я решила облегчить ему задачу.

— Мне никогда не хотелось исполнять партию антагониста. Это вне сферы моих интересов.

— Почему же? Считаешь, что зло не имеет права на существование?

— Имеет, но не в моей истории. Я предпочитаю рассказывать о хорошем. Дарить людям надежду, а не отчаяние.

Гроу усмехнулся:

— Большая часть успеха постановки держится на хорошем антагонисте. Когда его нет, все рассыпается. Приторно-сладкие главные герои, целующиеся под звездами или приключающиеся во благо себя и других, не способны вытянуть ни одну историю без того, кто хочет это все уничтожить. Злодеи, которых мы так ненавидим, учат нас тому, что такое свет в той же мере, что и те, кто этот самый свет несет. Поэтому мое предложение соответствует твоему запросу в полной мере, Аврора.

Он покончил со второй чашкой кофе так же легко и естественно, как и с первой. У меня же совсем пропало желание пить свой напиток. Даже несмотря на то, что я любила его безумно: с ароматными специями, на густых сливках, с мягкой камартово-сырной шапочкой.

— Благодарю, но нет, — решительно отказалась я. — У меня дети, и я не хочу становиться для них злодейкой.

Достаточно того, что мой сын постоянно твердит, что его отец злодей.

— Зло относительно, Аврора, — Гроу пожал плечами, приложил карту к терминалу оплаты и дополнительно набрал сумму чаевых. — Если передумаешь, мои контакты у тебя есть. До конца недели я буду ждать твой ответ. Глубоких размышлений.

Он подхватил ключи от флайса, очки и направился в сторону лестницы, оставив меня наедине с казавшимся теперь почему-то приторно-сладким кофе. По крайней мере, первые несколько глотков мне показались именно такими, как будто я заразилась этой его непробиваемой уверенностью на тему приторно-сладких отношений.

Потом, правда, получше пошло. Я отправила Элегарду сообщение, что освободилась — мы договорились с ним встретиться на нейтральной территории и все обсудить — и стала рассматривать интерьер. В целом здесь не было ничего необычного, классический видовой ресторан. Стильные четкие лаконичные детали, вроде свисающих на тонких нитях шаров-плафонов, ближе к ночи превращающихся в усыпанные искрами «звезд», высокие стены в теплых шоколадных оттенках, панорамные окна, столики у которых самые дорогие.

Я, разумеется, сидела за одним из таких — забронировать что-то другое было явно ниже достоинства Гроу, впереди на настенном панно сменялись картины, рекламирующие новую выставку Джелины Лао, одной из самых известных художниц-голографистов. Разноцветные, «вылезающие» из картин драконы становились самыми разными людьми или парили над пустошами, выбросив крылья за пределы рамы, в получеловеческой, то есть в полуиртханской форме. Рассматривая их, я размышляла о том, что сказал мне Гроу.

Точнее, о его предложении, хотя по-хорошему, тут и размышлять было не о чем. Надо отказываться, и точка: какой смысл браться за партию зла, если я никогда себя таковой не видела? Больше того! Если мои дети об этом узнают — а они узнают, они будут в шоке. Я же хочу быть для них лучшей матерью, а как можно быть лучшей матерью, если ты несешь зло? Пусть даже сценически.

Не говоря уже о том, что речь не только о моих детях. Что подумают эти крохи, с которыми я сегодня танцевала и которые смотрели на меня с таким обожанием? Они ведь действительно верят в меня, я для них идеал. Судя по тому, что у девочек есть мои плакаты, родители показывают им мои выступления или фрагменты из них.

Что вообще навело Гроу на мысль, что из меня получится отличный антагонист?! Неужели тот самый танец во тьме?

Я даже достала смартфон и включила запись, чтобы увидеть свое кружение в искрах и всполохах. Тени на моем лице создавали причудливый эффект: художники по спецэффектам для нашего шоу постарались, и возникало ощущение, что мое лицо в движении меняется. Не только лицо, но и тело — будто оно плавится, ломается и собирается заново, перестраиваясь, как гусеница в куколке перерождается в бабочку.

— Привет-привет! — Элегард появился неожиданно и занял место Гроу, а вместе с ним и мои мысли взамен прочих.

— Привет, — я отложила смартфон.

— Как все прошло? Тебя можно поздравить?

Когда он мне звонил с просьбой о встрече, я ему рассказала про интерес Гроу, и мне, вне всяких сомнений, было приятно, что он это спросил. Хотя, разумеется, хороших новостей у меня не было.

— Нет. Я отказалась.

— Почему?

— Мы с Гроу по-разному видим меня.

— Насколько по-разному?

— Он хочет отдать мне партию главной злодейки.

Элегард приподнял брови.

— Вот и у меня была такая реакция! — Я допила кофе, но остывший он показался еще более сладким. — Ну какое из меня зло, Элегард? Каждая партия — это же не просто танец, не просто музыка и набор движений, это еще и энергетика. Ты на меня посмотри: я создам адекватное зло?

Элегард смотрел на меня как-то подозрительно долго. Даже сделал вид, что осматривает с разных сторон, в итоге я фыркнула и махнула рукой:

— Да ну тебя!

Он рассмеялся.

— Ладно. Поговорим о нас, Аврора?

Да. О нас определенно стоило поговорить, и я кивнула на меню.

— Будешь что-то заказывать? Сейчас как раз время обеда.

— Я поздно проснулся и недавно завтракал. А ты?

— А я выпила слишком сладкий кофе, — кивнула на чашку, и рядом с нашим столом по какому-то волшебству тут же материализовался официант, который ее забрал. — Судя по всему, теперь не захочу есть до ужина.

Он хмыкнул.

— Ладно, тогда я, пожалуй, закажу что-нибудь освежающее.

Элегард выбрал