— Видимо, мальчик прав, — вмешался в их спор Андрей Петрович, — так как указанное им направление совпадает с направлением пассата, который и мог при усилении силы ветра занести их сюда. И упоминаемый им остров Анны может быть расположен где-то в районе острова Цепи, а не в западной части Опасного архипелага, как предполагаешь ты. Причем он, этот остров, вероятно, там не один, так как островитяне, перебившие соплеменников мальчиков, были, по их утверждению, с другого острова.

— Возможно, ты и прав. Эх, было бы время, можно было бы и проверить эту заманчивую версию, — мечтательно произнес Фаддей Фаддеевич. — Кто его знает, может быть, Андрюша, и в самом деле что-нибудь там и накопали бы. Но, к сожалению, времени нет, и не будет.

Затем задумался, видимо, прикидывая что-то в уме, и вдруг широко улыбнулся:

— А вот атолл Екатерины мы посетим непременно, — и, видя озадаченно-недоверчивое выражение на лице Андрея Петровича, добавил: — Это будет моим личным подарком тебе, дорогой Андрюша…

* * *

Задолго до подхода к атоллу Екатерины Андрей Петрович то стоял на мостике рядом с капитаном, то широкими шагами мерил шканцы.

«Волнуется…» — сочувственно наблюдал за ним Фаддей Фаддеевич, стараясь не беспокоить друга, отлично понимая, что творится в его душе. И когда с салинга раздалось долгожданное «Вижу берег!», крепко сжал его руку.

* * *

«Восток» с убранными парусами стоял правым бортом к берегу атолла. На шканцах находились все офицеры шлюпа, а также Лазарев со своими офицерами, приглашенные Беллинсгаузеном. Матросы же были построены вдоль борта на шкафуте.

— Господа офицеры и матросы! — торжественным голосом обратился капитан к команде. — Перед нами остров, открытый три года назад экспедицией под руководством нашего глубокоуважаемого ученого и офицера гвардии Шувалова Андрея Петровича и названного им в честь российской императрицы, бабушки нашего государя, воспитавшей его, атоллом Екатерины. Русским мореходам, пересекшим на утлом суденышке Великий океан от гавани Новоархангельска до этих мест, первооткрывателям атолла Екатерины, ура!

Громовое «ура!» перекатами пронеслось над палубой шлюпа, перебитое лишь оглушительными выстрелами корабельных пушек. Русский боевой клич вдохновенно прокричали матросы, с не меньшим энтузиазмом поддержанные и офицерами. Когда же стихли звуки артиллерийского салюта, раздалась команда старшего офицера:

— Вольно! Разойдись!

Офицеры обоих шлюпов обступили Андрея Петровича, горячо поздравляя с успехом. А тот, пожимая протянутые к нему руки, еле сдерживал слезы радости и счастья.

Фаддей Фаддеевич, видя состояние друга, положил руку на его плечо:

— Нет ли желания посетить свой остров, Андрей Петрович?

— Да, пожалуй, нет, Фаддей Фаддеевич, — неуверенно ответил тот, приходя в себя. — Натуралист Георг Вильгельм тщательно описал его, и мне как ученому там делать больше нечего.

— Э нет, Андрей Петрович, так не пойдет! Во-первых, наука наукой, но мы все-таки с вами мореплаватели, скитальцы морей, так сказать. Во-вторых, почему вы пытаетесь лишить нас с Михаилом Петровичем возможности насладиться сенью великолепных пальм этого замечательного острова и почувствовать под ногами твердь земную. Тем временем как команда удальцов добудет кокосовых орехов, которые совершенно справедливо будем считать нашими, сугубо российскими…

Офицеры с одобрением и энтузиазмом восприняли неожиданный поворот мысли начальника их экспедиции.

В 9 часов 21 июля с салинга увидели синеющие над горизонтом две вершины острова Таити, а к 7 часам вечера находились уже в четырех милях от мыса Венеры. Разведенные на берегу костры показывали места жилищ островитян, о которых столь похвально отзывался капитан Кук и его спутники.

С утра шли вдоль берега близ мыса Венеры. Вся команда была на верхней палубе, любуясь прекрасным видом. Высокие горы покрыты тропическими лесами, глубокие ущелья, крутые скалы, широкая и ровная низменность у подошвы гор, покрытая кокосовыми, банановыми и хлебными деревьями, спускающиеся с гор ручьи и речушки… Прелестный край.

С острова прибыл европейский ялик, и высокий островитянин в коленкоровой[38]рубашке передал капитану письмо, сказав при этом на исковерканном английском языке несколько слов, которых тот так и не понял. Фаддей Фаддеевич вскрыл письмо, написанное по-английски:

Государь мой!

Я послал лоцмана провести вас на Матавайский рейд и буду рад вас видеть в безопасности на якоре.

Ваш и проч.

Помари.

— Король Таити Помари прислал лоцмана, — пояснил капитан окружающим.

Пройдя в Матавайский залив, Беллинсгаузен положил якорь на том самом месте, где английский капитан Уоллис, открывший острова Общества в 1767 году, тогда как Таити, главный и самый большой остров этого архипелага, был открыт еще в 1606 году испанцем Квиросом, имел кровопролитное сражение с местными жителями. В то же время прибывший сюда всего два года спустя, в 1769 году, капитан Кук был очень дружелюбно встречен тем же самым народом.

* * *

Не успели убрать паруса, как таитяне на одиночных и двойных лодках окружили шлюп со всех сторон. Стараясь опередить друг друга, они наперебой предлагали на обмен апельсины, лимоны, кокосовые орехи, бананы, ананасы, клубни таро и ямса[39], плоды хлебного дерева, кур и яйца.

— Обмен лучше проводить с баркаса, чтобы островитяне не заполонили всю верхнюю палубу, — посоветовал Андрей Петрович. — Я уже это проходил в свое время.

— Спасибо за дельный совет. Так и сделаем.

И чтобы сохранить взаимные приязненные отношения с таитянами, навести порядок при обмене и удержать умеренную цену на предлагаемые теми товары, капитан поручил надзор за меной лейтенанту Торсону, назначив ему в помощники клерка офицерского чина Резанова, который был на «Востоке» в секретарской должности и имел достаточно времени заниматься этим делом.

Благодаря распорядительности лейтенанта и чиновника торги пошли весьма успешно к удовлетворению обеих сторон. Обмен же производился с баркаса, оттянутого за корму шлюпа. Свои товары таитяне променивали на стеклярус, бисер, маленькие зеркальца, иголки, рыболовные крючки, ножи, ножницы и прочие безделицы. Все обменянные экзотические фрукты складывались в одном месте и по указанию капитана их могли употреблять все члены команды по потребности.

С таитянами приехали и два матроса, поселившиеся на этом острове. Один из них, американец Виллиам, рассказал Беллинсгаузену в присутствии офицеров, что сбежал с американского судна в Русской Америке и служил некоторое время в Российско-Американской компании, изучив там русский язык. Он знал всех чиновников Компании и узнал и господина Шувалова, присутствовавшего здесь же, о котором все русские колонисты, по его словам, отзывались с большим уважением.