не могу не хотеть, чтобы она принадлежала только мне. Я даже нанимаю учительницу музыки для девочек – чтобы им было чем заняться в течение дня, чтобы я могла побыть с ней наедине.

Я таскаю ее по всему городу – ну, по хорошим районам города – и покупаю ей все красивые вещи, какие только могу придумать. Мне нравится ее наряжать; она все еще моя маленькая куколка.

Я, конечно, замечаю взгляды. Наверняка она тоже их замечает, но никогда не вздрагивает. Иногда поворачивается и мягко кивает, а наглец краснеет и торопливо уходит.

Пройдет совсем немного времени, и мой кузен поймет, что он был прав и что он действительно видел ее в Париже. Мы это не обсуждаем.

Теперь, когда у меня есть дети, я чувствую ее намного лучше, потому что она сама почти как ребенок. Она молчит, но ее глаза и легкие движения тела выдают страх. Она несет страх с собой, как вторую тень.

Я беру ее за руку, когда мы сидим на моей любимой скамейке в парке и смотрим, как оранжевое солнце опускается за облака. Сегодня я помогала ей оформить документы, чтобы она навсегда осталась в Лондоне.

Я чувствую тепло в животе и накрываю его другой рукой. Я знаю, что мой сын тоже счастлив.

– Нам надо официально тебя представить.

Нори смеется.

– Не будь глупой.

– Я серьезно. Стервятники не улетят, пока не насытятся сплетнями. Половина города знает, что ты живешь со мной, слухи с каждым днем становятся все более нелепыми. Лучше взять все в свои руки.

Она вздыхает.

– Пусть болтают, мне все равно.

– Они пялятся, – указываю я, и она фыркает.

– Да, я заметила. Вероятно, думают, что я ужасно уродлива.

Я закатываю глаза, потому что она действительно так считает. Что же такого надо было твердить ей годами на том чердаке, чтобы она всей душой в это поверила!

Но тогда я тоже виновата. Я всегда была легкомысленной, всегда с радостью вписывалась в иерархию, основанную на внешности. Мне казалось, что лишь так я могу что-то выиграть.

Теперь мне за себя стыдно.

– Мы устроим прием, – предлагаю я. – Маленький. Закрытый.

Нори убирает руку.

– Лучше не надо.

– Дорогая, это вполне нормально. Все молодые леди, вступая в брачный возраст, посещают бал дебютанток.

Нори медленно поворачивается, чтобы посмотреть на меня. Я вижу, как дрожит ее улыбка.

– Элис, – мягко говорит она, – я не леди. И меня не надо представлять. Я довольна тем, что спокойно живу с тобой и твоими детьми.

Но в этом-то и проблема. Она не понимает, что всегда лучше быть в центре внимания на собственных условиях. Ибо, видит бог, они все равно будут говорить о тебе. Я знаю это, и я знаю, что это правда. Я не настолько глупа, как все всегда пытались заставить меня поверить.

И так как она в моем доме, говорить будут и обо мне.

Я уже слышала, как Мэри Ламберт, моя партнерша по теннису, намекала, что мы с Нори любовницы. Что я прячу ее из злобной ревности и запретной похоти.

Какая чушь.

Я поворачиваюсь к Нори и сжимаю ее руку.

– Пожалуйста, позволь.

Ее губы изгибаются, и я понимаю, что победила.

– Честно маленький? – смотрит она на меня подозрительно.

– О, конечно. Мы устроим его в загородном доме в Лондоне.

Нори сдается.

– Как тебе угодно.

Виндзор, Англия

Июнь 1964 года

Маленький. Закрытый.

Маленький… закрытый.

В большом бальном зале загородного поместья Элис, в нескольких милях от Виндзорского замка, собрались две сотни человек.

Именно так она выживала – пряталась глубоко внутри себя, где ничто не могло ее коснуться. Годы тянулись, одна холодная зима сменялась другой, а она тихо плыла по течению. Едва держа голову над водой.

Но она дала обещание. Аямэ. И Акире.

Даже сейчас при мысли о брате у нее чуть не подкосились колени.

Одиночество и усталость, наконец, взяли верх и привели ее в объятия последнего близкого человека. Однако сейчас Нори жалела, что не осталась в арендованном коттедже, или в гостиничном номере, или в каюте ко-рабля. Страннице надлежит жить в одиночестве. Отрицание этого вело к катастрофе. И все же впервые с тех пор, как много лет назад ее солнце зашло, она была по-настоящему растеряна. Отчаянно хотелось верить, что она уже достаточно наказана.

Над поверхностью вод возникло какое-то движение, и рядом проявилась крупная женщина в розовом платье, длинных белых перчатках и слишком большом количестве сверкающих украшений.

Тонкие черты Элис почти терялись на широком, белом, как луна, лице.

Джейн. Возраст: тридцать один год. Сестра Элис, которую она ненавидит. Хотя и не так сильно, как другую.

– Вам нравится в Лондоне, мисс Норико?

– О, – проговорила Нори, – да, спасибо. Элис так любезна, что пригласила меня.

Джейн прищурилась.

– И как вы познакомились с моей дорогой младшей сестрой?

Привычная ложь.

– Мы познакомились в пансионе, – повторила Нори как попугай. – Было очень весело.

Джейн кивнула. Она, конечно, знала, что Элис не ходила в пансион для благородных девиц. Но пропустила замечание мимо ушей.

– А что привело вас сюда теперь?

Нори разгладила юбку своего лавандового платья. Это была самая простая вещь, которую она смогла найти в шкафу Элис.

– Я просто путешествую.

Джейн энергично закивала.

– Полагаю, вы скоро вернетесь в Китай? Или останетесь?

Нори почувствовала прилив раздражения.

– В Японию. Я никогда не была в Китае.

Джейн махнула рукой, словно не имело значения, какая из диких восточных стран была ее родиной.

– Планируете остаться здесь?

– Элис просила меня остаться, да.

Джейн растянула тонкие губы.

– Понимаю… У вас нет собственной семьи? Нет денег? Значит, намерены жить с моей сестрой за ее счет?

Нори покраснела.

– Вижу, на вас ее платье, – продолжила Джейн, сверкнув проницательными голубыми глазами. – Впрочем, вам оно идет больше. И все же, мисс Норико, мне интересно, что вы надеетесь извлечь из ситуации.

Нори почувствовала то, чего не чувствовала уже давно. Это была всего лишь искра, но она определенно была: гордость.

– Моя семья в родстве с императорским домом моей страны, – тихо сказала она. – У меня достаточно денег.

Это было отчасти правдой. Большая часть унаследованных денег сохранилась. Сочетание скромной жизни и случайной подработки по вязанию свитеров или вышиванию занавесок означало, что она все еще обеспеченная женщина.

Джейн приподняла чересчур выщипанную бровь.

– Понятно, понятно. Вы не замужем?

– Нет.

– А, значит, претендуете? – прошипела Джейн. Налет вежливости наконец-то исчез. – Это и есть твой план? Обманом заставить мою сестру выдать тебя замуж за богатого белого мужчину?

Нори моргнула.

– Зачем мне