– Умерла? – вдруг ляпнул первое, что пришло в голову Азат.

– Нет. – Мужчина вдруг рассмеялся, и смех у него был совсем не веселым. – Я умер. Ладно, это не важно.

Он вдруг посмотрел башкиру в глаза, и глаза его, казалось, видели все. Все помыслы, все тайные желания, даже те, о которых он и сам не догадывался. Взор Азата помутнел и все, что он видел – серая радужная оболочка, испещренная причудливым рисунком сосудов.

– Ты езжай домой, – услышал он. – Только обязательно. Проедешь без проблем, я это тебе обещаю. А насчет Логова – не беспокойся, я сам все сделаю, у меня с тварями свои счеты.

Это длилось всего секунду – башкир моргнул, и наваждение рассыпалось в пыль. Только появилось осознание, что мужчина прав, надо действительно ехать домой. Двадцать лет провел на чужбине, что ему тут дальше делать? Добраться бы только до семьи, забрать их, да в дорогу. «УАЗ» – машина хорошая, крепкая, довезет.

– Ладно, Азат, засиделись мы тут, – проговорил мужик, поднимаясь. – Пора нам прощаться.

Башкир тоже поднялся, потоптался на месте, разминая затекшие ноги. На удивление они не болели, хотя должны были после продолжительного подъема в гору с грузом.

– Интересный у тебя автомат, – ляпнул вдруг Азат, не зная, что сказать на прощание.

– Лучший. – Он улыбнулся и протянул ему ладонь. – Но главное – не оружие, а руки, которые его держат.

Они обменялись рукопожатиями и разошлись в разные стороны. Мужик покатил тележку вверх по заросшей тропе, а Азат зашагал вниз к машине. Нужно было выбраться из этого ада, отбить у «крепостных» семью и ехать домой.

Азат посмотрел на каменную стелу с надписью: «Мензелинск» и почувствовал, что его тошнит. То ли от семи часов без перерыва за рулем, то ли от того, что еще ни разу эти указатели с названиями городов не предвещали ничего хорошего. Эти места стали рассадниками смерти, чумными бубонами на теле земли.

Хотя почему стали? Они всегда ими были.

Путь до машины занял гораздо меньше времени. Задерживаться там не хотелось, тело била крупная дрожь, будто он вдруг затемпературил, и успокоиться башкир смог, только когда сел за руль и завел двигатель.

Когда он выезжал к кольцу, мимо которого Бельский проложил их изначальный пуль к Сокольской горе, позади прозвучали взрывы. Три хлопка, один за другим, достаточно громкие, чтобы быть слышными даже на таком расстоянии.

А потом пришла вспышка дикой боли, от которой Азат утопил педаль тормоза. Новая боль, уже в груди от удара об руль, привела его в себя, а мир брызнул в глаза цветами. Он несколько раз впустую всосал в себя воздух, наконец смог вдохнуть, посмотрел в зеркало заднего вида и понял, кого именно встретил на горе.

Чуть позже очнулись Савва с лейтенантом. «Крепостной» не помнил ничего с момента, как они въехали в город. Военный припоминал, как башкир ушел в погоню за Борном. Азат вкратце рассказал им, что случилось, но за руль не пустил.

Нельсон не соврал. За весь путь до «Крепости» их действительно не потревожили. Твари встречались, но бежали прочь от машины, будто кто-то оставил на ней свою метку. Может, так и было, черт его знает?

Но сейчас Азату было не до этого, в голове сложился план. И для его реализации нужно было сначала доехать до «Крепости». Оставалось совсем чуть-чуть, карта будто отпечаталась в памяти башкира, мозг работал на удивление ясно, только мутило немного. Но это из-за усталости, пройдет, нужно лишь отдохнуть.

Башкир повернул руль, проехал мимо площадки автошколы, заросшей густой травой, и погнал машину дальше, мимо стадиона, к «Крепости». Миновал мост, разграбленный супермаркет, остановился перед ангарными воротами и посигналил.

– Сейчас откроют, – сказал Савва.

Азат и сам это знал. Очень скоро затарахтел двигатель, и кран стал медленно поднимать вверх створку. Башкир дождался, пока промежуток между ней и землей увеличится настолько, чтобы «УАЗ» мог въехать во двор, и снова тронул машину.

Сделал небольшой «круг почета», чувствуя на себе взгляды удивленной охраны, развернул тачку передом к воротам, заглушил двигатель.

– Так надо, – пояснил он удивленным его маневрами товарищам.

Он знал, что пулеметы снова направлены на них, а у Дмитрия и остальных есть куча неприятных вопросов. И также понимал, что придется давать на них ответы.

Их поредевший отряд выбрался из машины. Вокруг были люди, не только военные, но и просто жители «Крепости». И даже часть беженцев с «Домостроителей», включая самого Полковника. Похоже, что взаперти их после отъезда группы никто не держал. Это хорошо, Азат был рад, что не ошибся в местных. Значит, что они не такие уж и плохие люди, хоть и методы у них иногда грязноваты.

Дмитрий вышел вперед. Он ничуть не изменился за время их отсутствия и имел такой же щеголеватый вид дореволюционного офицера. Шагнул вперед, осмотрел троих бойцов, вернувшихся из самоубийственной миссии.

– Дело сделано? – спросил он и тут же добавил: – А где Бельский и остальные?

– Сделано, – ответил за всех лейтенант. – Логова больше нет, но это не наша заслуга. Азат справился. А если бы вы рассказали нам с самого начала больше деталей, я бы сразу понял, что нам придется иметь дело с «менталами».

– Мы сами не знали, кто там. – Дмитрий помрачнел. – Выжили только вы втроем, да?

– Да, – кивнул башкир. – Эти твари. Они заставили нас схлестнуться между собой. Они могут управлять людьми не хуже, чем животными. Хотя затея с увеличением числа бойцов у вас сработала, теперь вернулся не один, а трое.

– Жаль. Весьма жаль. Ладно, господа. Спасибо вам. Мы очень благодарны за то, что вы смогли избавить нас от этой проблемы. Сами видите, мы отнеслись к вашим людям нормально. Многие из них уже успели понять, что жить можно не только под землей, и хотят остаться здесь. Да и Полковник ваш все понял.

Полковник посмотрел на своих бойцов, но ничего не сказал. Взгляд на секунду задержался на Азате, но тут же соскользнул куда-то в сторону. Он будто стыдился чего-то. Только сейчас башкир обратил внимание, что одет старый военный не в форму, как обычно, а в гражданские брюки и фланелевую рубашку. Значит, вышел на пенсию.

– Еще раз спасибо вам. – Дмитрий подошел и стал пожимать руки каждому из вернувшихся, начав с Саввы.

Азат дождался, когда очередь дойдет до него, пожал протянутую ладонь и тут же заломил ее, заставляя «крепостного» провернуться вокруг своей оси. Поймал шею в локтевой левой руки, расстегнул хлястик кобуры на бедре Дмитрия, выхватил пистолет и прижал к его виску.

Три десятка стволов одновременно уставились на него, но он знал, что никто не выстрелит, пока его, как живой щит, закрывает тело «крепостного». Что же до пулеметов, установленных на вышках – он по-любому в мертвой зоне. Да и если хотят, пусть стреляют, он уже успел повидать, что «двенадцать и семь» с трупами делает – ему-то, конечно, все равно будет, но и своего вождя местным уже не видать.