Кадияру, а остановившийся Рустам с отчаянием крикнул исчезающей в темноте Ильсане:

— Помни, что ты обещала!

Глава 16

Год 121 от первого явления Огнерожденного Митры первосвятителю Иллирию.

Халидад. Свободный полис под протекторатом Сардии

Вереница груженых верблюдов неспешно двигалась вдоль оросительного канала. Раскинувшиеся с двух сторон аккуратно вычерченные зеленые квадраты сменялись яркими пятнами персиковых садов и виноградников. Ошалевшие от обилия еды животные тянулись мордами к листьям акации, то и дело останавливая и без того еле тянущийся караван.

После унылой песчаной равнины это буйство красок казалось настоящим чудом, и Ильсана, подняв скрывающую лицо паранджу, с удовольствием вдохнула наполненный свежестью воздух.

«Наслаждайся последними днями свободы, — она грустно улыбнулась, — уже Халидад. Еще три недели пути, и дверца золотой клетки окончательно захлопнется. Впереди — старый извращенец, издевательства и унижение». — Она обернулась в ту сторону, где осталась родная Сардия, и шальная мысль кольнула иглой. Сейчас еще можно повернуть назад, отец все поймет и примет обратно без вопросов! Но что скажут люди? Их Роза испугалась и бросила страну на съедение туринским головорезам. Если она отступит — Сардия умоется кровью!

Вспомнился тот день, когда она выбралась из подземелья. Все еще дрожащая от нервного напряжения, грязная, всклокоченная, но довольная — она справилась. Она, Роза Сардии, никому не позволит помыкать собой! Потом были слезы матери, счастливое лицо отца и странный молодой парень за его спиной. Еще никто ничего не сказал, а она уже все знала, стоило лишь взглянуть в его глаза. В один миг она увидела свое страшное будущее и почувствовала, какое решение от нее ждут. Она соврала, если бы сказала, что была готова и тут же решилась пожертвовать собой ради спасения родины. Нет, в тот миг она ужаснулась и подумала, что это кошмарное видение от усталости и нервного напряжения, но затем был долгий разговор с отцом. Он рассказывал ей о предложении Великого магистра так, словно уговаривал самого себя, мол, это всего лишь один из вариантов и не самый лучший, Братство Астарты совсем обнаглело, и пока он царь Сардии, никто не обидит его любимую дочь. Он говорил ей, а она слышала — ты единственное, что осталось у страны, ты последняя надежда Сардии. Бессонная ночь закончилась, и с рассветом пришло решение — она Роза Сардии, и у нее нет выбора. Если ценой своего счастья она может защитить свой народ, то обязана это сделать!

Отбрасывая грустные мысли, Ильсана подняла взгляд. Впереди по дороге заклубилась пыль от скачущих навстречу всадников, и по команде аль Бакара охрана начала стягиваться к голове каравана. Девушка опустила паранджу на лицо, и тут услышала голос посланника Великого магистра:

— Это встречающие царицы Вирсании. — Молодой человек поравнялся с ее верблюдом и поднял голову лишь после того, как плотная ткань закрыла лицо принцессы. — Визирь может не беспокоиться — здесь вам некого бояться.

Ильсана взглянула вниз с высоты своего огромного дромадера и произнесла надменно и холодно:

— Быть готовым — не значит бояться. Аль Бакар знает что делает.

* * *

Подобрав подол длинного платья, царица Вирсания перешагнула через порог и вышла на верхнюю площадку воротной башни. Стража, выстроившись в линию, гаркнула приветствие и застыла, поедая ее глазами.

Взглянув на сияющие от восторга лица воинов, царица улыбнулась про себя: они все еще любят ее! Двадцать три года прошло с того дня, как она взошла на престол. Она уже давно не та семнадцатилетняя девочка, которую народ радостно встречал как спасительницу отечества. Много воды утекло с тех пор, но жители Халидада по-прежнему верят ей и по-прежнему считают самой красивой женщиной Востока.

Пройдя мимо стражников и наградив их внимательным строгим взглядом, Вирсания подошла к краю зубчатой стены. Ее первый советник и глава городской палаты Фарс Минди́ остановился чуть позади, но так, чтобы ему тоже был виден подходящий к городу караван.

— Что вас так заинтересовало, моя госпожа?

В вопросе советника прозвучал затаенный упрек в излишней эмоциональности: ему показалось, что царица видит связь между своим прошлым и участью юной сардийской принцессы. Иначе по какой причине она потащила его сюда, на стену, ведь все, что нужно, можно было рассмотреть и завтра при личной встрече.

Вирсания, не отвечая, продолжила смотреть на приближающихся к воротам верблюдов и всадников. Она была рада, что прошлась по улицам города: все надо видеть собственными глазами, и пусть Минди́ осуждает ее за потакание голытьбе — ему не понять. Такая прогулка нужна в первую очередь ей самой — ощутить настроение народа, почувствовать гул толпы, ее восторг, недовольство или равнодушие. Сегодня все прошло хорошо: горожане по-прежнему встречали ее с радостью и вера в нее еще не погасла в глазах людей. Именно забота о городе привела ее на стену, а совсем не женская сентиментальность, как считал глава городской палаты. Что-то во всем этом посольстве ей не нравилось, а она не любила оставлять вопросы без ответов. Чего ждет Хозрой от султана Ибера? Ради чего он не пожалел родную дочь? Вроде все ясно — как минимум Ибер в ответ должен оказать царю военную помощь. Но Муслим не тот человек, что будет рисковать всем ради женщины, пусть она даже и Роза Сардии. Тогда что? Пока тайная сторона странного договора была ей не видна, но чувство опасности настойчиво твердило: в этом деле есть какой-то подвох и касается он именно ее и Халидада.

Сейчас, внимательно рассматривая груженных лошадей и верблюдов, она все больше и больше убеждалась, что не зря пришла на башню. Не поворачивая головы, она обратилась к своему советнику.

— Посмотри, тебе не кажется, что в этом посольстве чего-то не хватает?

Фарс Минди́ уперся руками в парапет и выглянул из-за зубца. Если она что-то увидела, то он тоже обязан разглядеть. Его взгляд быстро прошелся по каравану. Что же это?

Он развернул довольное лицо к Вирсании.

— Ни одного элитного сардийского жеребца! Царь Хозрой не шлет в подарок своему будущему зятю то, чем больше всего славится Сардия. Странно!

Поправив выбившуюся черную прядь, царица удовлетворенно кивнула.

— Присмотрись получше: в мешках продовольствие, шатры, а где приданное? Для такого посольства слишком мало груженых верблюдов.

Советник недоуменно пожал плечами.

— Возможно, дела у Хозроя совсем плохи.

— Не настолько. Сардогад все еще в руках царя, и если бы он захотел, то несомненно собрал бы приданое, достойное своей дочери.

Большие карие глаза Вирсании с задумчивым