болтая о политике Пейи. Ал любил малый бизнес; отец Ли, с которым я познакомилась только по рассказам Елены, хорошо знал семейный бизнес. Он владел рядом транспортных компаний.

Мы пронеслись по сверкающему тиковому полу. Альберт и наши гости столпились вокруг узкого стола, на котором стояла экстравагантная ваза с оранжевыми и красными цветами геликонии.

— Приятно познакомиться с вами, моя королева. — Его мать сделала мне реверанс. Ал подавил смех. Он знал, как сильно я это ненавижу.

— Пожалуйста, зовите меня Катрина. Не нужно формальностей, — сказала я.

Она улыбнулась. Она была некрасива, но с честным лицом. Она мне не могла не понравиться.

— Джоди. Джоди Эверс. Это мой сын, Ли.

Я слегка прищурила глаза. Все засмеялись.

— Извините, Кэти немного чересчур заботится о нашей дочери. Если ты собираешься связываться с Еленой, тебе придется иметь дело с сумасшедшим человеком, — пошутил мой муж.

За столом раздался добродушный смех. Джеймс, муж Джоди, добавил:

— И у нее есть авторитет, так что Ли, мой мальчик, тебе нужно действовать осторожно. — Он был забавным. Умным, но забавным.

Я наблюдала за Ли и Еленой всю ночь. Их связь была почти такой же интенсивной, как та, которую она разделяла с Блейком. Но она была мягкой. Немного более выполнимой.

Джоди была милой, элегантной женщиной. Она была художницей, скульптором и писательницей. Я любила читать, и она сказала, что попросит своего издателя прислать мне несколько ее романов.

Вечер прошел без сучка и задоринки. В десять мы попрощались.

Мы все вернулись в дом, когда они уехали.

— Итак, — спросила Елена. — Что вы думаете?

Мой муж начал:

— Тебе действительно нравится…

Я шлепнула Альберта, и он замолчал на полуслове.

— Он мне нравится. — Я внесла свой вклад.

Ее глаза загорелись:

— Да?

Я кивнула.

Она крепко обняла меня.

Я добавила:

— Только до тех пор, пока он не разобьет твое сердце, милая.

Приближалось Рождество. Блейк должен был вернуться домой.

Елена просто приходила в себя после него. Свидание с Ли помогло. Мальчик был действительно милым. Он придерживался моих правил. Он не был таким ослом, как тот Рубикон, который недавно попал в передрягу.

Исси призналась, что была рада, что он снова увидит Елену. Очевидно, они получили письма из Драконии с жалобами на его отношение. Его Хроматическая природа — его тьма — угрожала взять верх. Исси искренне верила, что Елена была противоядием.

Что ж, Блейк должен был относиться к ней с уважением и не разбивать ей сердце.

Елена была не единственной, кто был зол. Блейк был в ярости. Вороны по-прежнему прилетали, принося одно яростной письмо за другим. Я знала то, чего не знала Исси. Блейк писал обо всем, что он делал. Плохое и уродливое.

Теперь он выходил из себя ежедневно. Школа не хотела позволять ему участвовать в мероприятиях. Как по позе, так и по размерам он был десятью драконами в одном. Более продвинутым.

Первые несколько писем выражали его печаль. Я чуть не сказал Алу отвезти ее в Драконию. Но я знала, что когда она увидит его, я потеряю свою дочь. Все было слишком идеально, чтобы так рисковать. Следующие несколько ворон были очень обидными.

Мой гнев на него вернулся, и я решила, что он не заслуживает ее доброго сердца или того успокаивающего эффекта, который она на него оказывала. Он не относился к ней как к свету своей жизни.

Затем пришло письмо с подробным описанием того, как сильно она разочаровала его.

«Я никогда не думал, что ты будешь такой же упрямой, как твоя мать», — написал он.

Что за придурок.

Ее письма прекратились намного раньше его. Она попрощалась с ним и сказала, что надеется, что он будет счастлив. Вот и все. Гордость наполнила мое сердце, когда я прочла это. Моя маленькая девочка становилась такой взрослой.

Больше никаких писем. Но она все еще злилась, что он так долго игнорировал ее, так долго наказывал.

Это действительно грызло меня изнутри.

Таня, которой я все рассказала, сочла это забавным. Но когда пришло письмо о тьме Блейка, она протрезвела.

— Кэти, это уже не смешно, — сказала она.

— С ним все будет в порядке, — настаивала я. — Немного тьмы еще никому не причинило вреда.

Таня приподняла брови.

— О, правда? А как насчет Горана?

Я нахмурилась, но, несмотря на это, мое подсознание послало тревожный сигнал. О чем ты говоришь? Прежняя Кэти была бы шокирована моей беспечностью.

Таня пробормотала еще пару слов, но я не стала ее слушать. Она была такой же наивной, как и Ал. Я проигнорировала ее.

Я была разочарована собой. Мне не нужна была моя совесть, чтобы чувствовать себя еще более дерьмово. Эта паутина лжи, которую я сплела, однажды уничтожит меня. Я знала это, но все же не могла остановиться.

Блейк и Елена собирались увидеться на Рождество. Как только они поговорят и поймут, что их письма не были доставлены, все будет кончено. Меня поймают. Я все еще думала о том, что бы сказать что-нибудь блестящее. Если бы только Ал мог смотреть на вещи по-моему. Я всегда могла попытаться убедить его. Тьфу, я превращалась в злую мать. Я ненавидела это.

Я играла на пианино почти каждый божий день. То, что я делала с ними, преследовало меня. И мой хитроумный план пятилетней давности больше не казался таким уж замечательным.

Раздался стук в дверь библиотеки. Мои пальцы замерли на клавишах из слоновой кости. Елена вплыла.

— Привет, детка. — Я улыбнулась, но чувствовал себя дерьмово.

— Могу я спросить тебя кое о чем? — сказала она.

Я кивнула, постучала по табурету.

Она вошла и села там, где я указала.

— Выкладывай, — сказала я, когда она сделала два глубоких вдоха.

— Могу я провести Рождество у Ли? Его мама