— И что? Он мой придурок.

— Какой Ли? — повторил Люциан. Мое лицо говорило само за себя. — Ли Эверс. Ты, блин, издеваешься надо мной, да?

Я рассмеялась.

— В любом случае, что за дело между вами двумя?

— Он мудак, Елена. — Я никогда не слышала, чтобы он так злился. — Поверь мне, бить его было чертовски круто. Наказание после этого, признаюсь, не такое уж сильное. И что сделал его отец? Купил ему гребаный байк, потому что он гребаный мужчина.

Я хихикнула.

— Вы, ребята, были в настоящей драке?

— Он мудак. Порви с ним.

— Все не так, ладно?

— Так почему его здесь нет?

— Потому что он поставил мне ультиматум. — Я колебалась. — Эм, включающий тебя.

Люциан улыбнулся, и мы дали пять.

— Серьезно? — сказал он.

Я кивнула.

— Ты один из моих лучших друзей, Люциан. Не было даже сомнений, что я выберу тебя.

Мы вернулись на вечеринку и танцевали так, будто завтра не наступит.

В целом, мой пятнадцатый день рождения был отстойным. Мой лучший друг был темным, не хотел иметь ничего общего со своими друзьями, и все благодаря некоему Снежному Дракону с идеальными сиськами и идеальной задницей.

Я сказала себе, что это все, чем она была для него. Но он был с ней больше года.

Я больше не ждала с нетерпением поступления в Академию Дракония. Остался всего один год до того, как мы с Сэмми собирались присоединиться. Тогда я не могу избегать его.

Как все могло так перевернуться с ног на голову?

Начался новый учебный год. Это был мой последний год в Мастерсонс. Количество репетиторов на дому тоже увеличилось.

Я знала почти все заклинания, которые там были, все предметы, которые я собиралась изучать, и все зелья, даже смертельные, благодаря увлечению Фрэнка.

Моим любимым предметом было военное искусство. Теперь у меня был второй тренер; другой мог научить меня только тому, что знал сам. Я превзошла его талант. У мамы есть ниндзя. У него было много танцев и еще много чего. Его тренировки тоже были исключительно тяжелыми, но я выкладывалась по полной.

Мое тело начало меняться. Маме не нравилось, что я взрослею.

Ли сохранил свою опору в моей жизни. Часть меня хотела, чтобы он просто двигался дальше, но я позволила ему остаться. Он был восхитительным развлечением.

Последние четыре месяца я не была в центре внимания. Я ненавидела тараканов, которые называли себя средствами массовой информации. Я пряталась под бесформенными толстовками. Всякий раз, когда им удавалось сфотографировать меня, это попадало на первые полосы новостей. Ли тоже пару раз попадал на фото. Он любил быть в центре внимания. Мне начали задавать вопрос: почему они больше не видели меня и Блейка вместе? В конце концов, судьбы Рубикона и принцессы Пейи влияли на всю нацию.

Я старалась не обращать внимания на их заголовки.

Мама однажды отругала меня, когда они сфотографировали нас с Ли, убегающих от камер… я показала им средний палец. Я была наказана на месяц. Эта фотография была на обложке каждого журнала. Моего лица не было видно. Просто мой грубый жест. Я обещала, что это был последний подобный инцидент. Теперь я пряталась от тараканов.

Конечно, на первой полосе появились и другие заголовки. Материал о Блейке, фотографии его и Табиты в ночных клубах. Он был пьян, да, но такой чертовски горячий. Как я могла когда-либо думать о нем как о своем брате? Я так по нему скучала.

Он погружался во тьму. Даже на фотографиях я могла это видеть. Я всегда просматривала стенограммы его интервью, чтобы найти тот единственный вопрос, на который мне нужен был ответ. Где Елена, Блейк? Почему мы больше не видим вас вместе?

Он каждый раз игнорировал этот вопрос. Он так ничего и не отвечал. Будто меня не существовало.

Тем не менее, я проигнорировала это. В любом случае, они всегда публиковали все, что хотели. Что бы я ни говорила, они искажали мои слова и заставляли меня казаться более ужасной, чем в жизни. Может быть, они делали то же самое с Блейком. В конце концов я перестала читать журналы и газеты.

Мой отец произнес речь об уважении к частной жизни молодых людей, когда тараканов стало слишком много.

После этого все прекратилось. Жизнь не могла быть лучше, чем она была, и я смирилась с этим.

БЛЕЙК

Я еще раз занюхнул Каинов Огонь. Обычно тьма спадала в течение пары дней после того, как я его использовал.

Я не ненавидел Елену так сильно, как тогда, когда закидывался Каиновым Огнем.

Я скучал по ее лицу. Я скучал по ее смеху. Я скучал по тому, как она раздражала меня до чертиков. И да, были времена, когда я жалел, что не помешал ей поцеловать меня той ночью и просто смирился с этим. По крайней мере, это было бы лучше, чем это.

Эта тьма.

Она всегда будет моим счастливым местом. Это было очевидно в стихах, которые я написал, очевидно в моей музыке. Я ненавидел ее за то, что она просто сдалась.

Собиралась ли она когда-нибудь заявить на меня права? Теперь это был главный вопрос.

Когда все еще было хорошо, до той вечеринки, которая разрушила все между нами, Люциан спросил меня, что мне нравится в Табите. Я сказал ему, что она была в одном шаге от совершенства. Она была прекрасна. Она заставила меня тосковать по ней так, как я никогда ничего не хотел. Она была чертовски забавной. Она была доброй. Я не мог не влюбиться в нее. Ее лед оказал успокаивающее действие на мой Розовый поцелуй.

Люциан прищурился и спросил, в чем заключается один недостающий шаг.

Это была та самая неприятность. Она слишком боялась просто отпустить, слишком боялась прогуливать занятия со мной, слишком боялась