– Классная дверца, – сказала я со вздохом. Черезнее меня сюда доставили, и только через нее можно покинуть этот подвал, потомучто окон, даже крохотных, напоминающих дыру для кошки, не наблюдалось. – Адверь без ручки, – напомнила я себе. – Ладно, будем считать большойудачей, что я жива. Смертную казнь мне заменили заключением… а что, еслипожизненным?

Я поежилась и подошла к столу. Он был девственно чист, тоесть пуст. Я еще раз заглянула за ширму: в углу таз и трехлитровая банка сводой. Я схватила ее и жадно выпила почти половину. После чего вернулась накровать, легла и уставилась в потолок.

Трещинки на нем весело разбегались в разные стороны. Оченьжаль, что я не таракан, можно было бы попытать счастья, впрочем, трещинывыглядят так, что в них и таракан вряд ли пролезет.

Черт… где я и что все это значит? Я жива, и это само по себенаводит на интересные мысли. Убивая налево и направо, некто проявлял обо мнетрогательную заботу… Любимый старший брат жаждал отправить меня отдохнуть.Данный подвал, конечно, не Канары, но человек с чувством юмора решит, чтолежать на кровати и разглядывать потолок – вполне приличный отдых. Давайподумаем о любимом старшем брате… Я почти уверена, что Андрея убил он. Почти,потому что не могу понять, зачем? Только для того, чтобы подставить Илью. Чемне ответ? К сожалению, это здорово похоже на правду.

Сашка мог знать, что Илье кто-то назначил встречу в парке«Дружба», вот он с ловкостью фокусника и провернул это дельце. Чем Илья мешалему? Являлся препятствием на пути к «мировому господству»? Друзей предавали иза меньшее. Сашка столковался с армейским дружком, перестрелял авторитетов изасадил моего мужа в тюрьму… Не годится, убийства произошли практическиодновременно. Трудно поверить, что Сашка учинил расправу на Катинской, успелспрятать автомат, потом явился к Андрею, застрелил его, подбросил пистолетИлье, и все это за считанные минуты. Кто-то ему помог… Севка? Если удастсяотсюда выбраться, спрошу об этом у него самого. Эх, Севка, Севка, хороши у тебядела с моим братом! Я закрыла глаза, потому что свет лампочки стал раздражать…

Мой любимый старший брат, разделавшись со всемиконкурентами, стал править в городе… Занятно. Сашка в роли коварного Нерона…или Калигулы? О, черт, какая разница?

Однако братишка где-то дал маху, и Илья узнал о егопроделках, но согласился немного поиграть. Поэтому и ждали его с большимнетерпением. Последний акт губернской драмы.

Как поведет себя Илья? Согласится с сегодняшней расстановкойсил или рискнет и погибнет? Мое сидение в подвале может объясняться просто:Сашка будет использовать меня для давления на Илью. Мой муж меня любит: любилраньше, любил все эти пять лет и любит сейчас. И ему предстоит сделать трудныйвыбор: или я, или…

Эта лампочка здорово действует на нервы, лежать в темнотекуда приятнее…

А если все не так и я нахожусь у Сашкиных врагов? Почему бытаковым и не быть? Недруги, воспользовавшись появлением Ильи, начали военныедействия и шантажируют вовсе не моего мужа, а Сашку. В этом случае я себе незавидую. Любимый старший брат уже предал друга, жену и… Не мог он убить Лерку.Он не знал, что она у меня, а когда

узнал, ее уже не было в живых. Он мог догадаться, когда ясказала о свидетеле. Мог. Но с той минуты всегда был рядом… И не звонил… Тоесть звонил один раз, Илье… и сказал что-то… Ну да, о том, что Лерка поделиласьсвоей выдумкой. Выходит, Илье Леркина версия известна? Стоп… не разбрасывайся,сосредоточься на одной мысли. Сашка не мог убить Лерку и не мог отдать приказоб этом… если не сделал этого раньше, до встречи со мной… А его лицо? И слезы…Я в жизни не видела, чтобы Сашка плакал. Даже когда хоронили родителей.

– Сашенька, – позвала я. – Объясни мне, радибога… объясни…

Я уткнулась лицом в подушку, но… неожиданно успокоилась.Слез не было, скорее – злость. Не на Сашку даже, а на то, что проще назватьодним словом: судьба. У меня никогда уже не будет мужа и брата… или тот, илидругой… Я не хочу об этом думать, не хочу…

Что затеял Илья? С Сашкой он ведет себя так, точно не знает,что тот упек его в тюрьму. И Илья тоже советовал мне уехать. Чтобы руки былиразвязаны? А когда я вернусь, та самая судьба сделает за меня выбор? Менявстретит муж… или брат… Не могу я лежать в этом дурацком подвале, когда тампроисходит такое… А что бы я там смогла? Остановить их… остановить…

– Может, еще скажешь как? – ядовито осведомилась яи вновь легла на спину.

Тут свет погас. Я удивленно огляделась и стала ждать, чтобудет дальше. Ждала долго, но ничего не происходило. Совсем ничего. Я лежала,ждала, веки наливались тяжестью, иногда мне казалось, что слух улавливаеткакие-то движения, и я, напрягаясь, почти не дыша, всматривалась в темноту,вслушивалась, но вокруг было тихо. Я соскальзывала в эту тишину, все дальше,дальше… Мысли путались, а я засыпала…

Свет опять горел, а возле двери стояли два термоса и большойподнос. Я медленно поднялась с кровати и подошла к ним. Количество и качествопищи, а также сервировка намекали на то, что я не заштатный арестант, апочетный тюремный гость. Нож и вилка отсутствовали – меня уважали. Это навело нанекоторые мысли, и я тщательно обследовала свою тюрьму. К сожалению, о подкопепришлось забыть.

Дверь, вот что меня интересовало… дурацкая дверь без ручки,выглядевшая непробиваемой, как броня. Однако эта дверь открывается, иначе, какздесь появилась еда, и будет открываться впредь, если они, конечно, не решатвдруг уморить меня голодом. Судя по меню, о моем здоровье трепетно заботились.Клубника со сливками и мороженое – это кое-что. Мороженое, правда, успелорастаять и выглядело препротивно, но я все-таки с ним расправилась.

Наевшись до отвала, прошлась по комнате. Тюремщик выбрал длявизита время, когда я спала. Надо проявить бдительность и не проворонить стольсветлый миг в следующий раз.

Тут я додумалась взглянуть на часы. Они показывали половинутретьего. Дня, ночи? А если дня, то какого? Если я не путаю, сегодня пятница, аесли учесть, что меня только что кормили супом, то время обеденное. Логичностьи глубина умозаключений прямо-таки поражает… Глупо кормить человека ночью…Ладно, будем считать, сегодня пятница, половина третьего дня. Интересно,питание здесь трехразовое? Как бы не проворонить мне этого парня… А может, этововсе не парень? Кто ж тогда, интересно? Вот и займись выяснением.

Этого типа я засекла только на третий день, если, конечно,ничего не напутала и с момента моего заключения прошло двое суток. Надосказать, что чувствовала я себя препаршиво, что неудивительно. Свет товыключали на несколько часов, то включали, на пороге появлялся поднос стермосами – вот и все события моей жизни. Плюс дрянные мысли о брате и страх заИлью.