– Ладно, попробуем иначе, – решила я, ленивоподнялась, а потом исполнила пару замысловатых па, неловко задела ногой стул,вскрикнула испуганно и грохнулась на пол вместе со стулом. И замерла. Лежала,не двигаясь, и вроде бы не дышала.

Через пару минут тип за дверью проявил беспокойство.

– Эй! – крикнул он. – Ты чего?

Отвечать я не собиралась.

– Завязывай, а? – попросил он испуганно, а япродолжала лежать, не шевелясь. – Ну и лежи себе, – обиделся он ивроде бы ушел. Рисковать я не стала. Он мог вовсе не уходить и продолжатьнаблюдать за мной.

Время шло. Кажется, часа два, не меньше, я лежала нацементном полу, рука затекла так, что я стиснула зубы, чтобы не стонать, бок кололоиголками, ко всему прочему, приземлилась я после падения в очень неудобной позеи сейчас сожалела об этом.

Было тихо, как в могиле. Если парень не дурак, он сообщитвышестоящим товарищам о том, что я лежу на полу без признаков жизни, но самсунуться не рискнет. Однако в его уме я сильно сомневалась. В конце концов, унего нет причин особенно опасаться меня. Дважды в день он оставлял поднос напороге, и все сходило благополучно… Но если он все-таки вызовет подкрепление, уменя, по крайней мере, появится шанс узнать, кто присудил меня к одиночномузаключению…

Вдруг дверь открылась. Очень тихо. Кто-то осторожно вошел иначал приближаться ко мне, а я мысленно подобралась, прекрасно понимая, чтовторого шанса не будет, и я обязана использовать этот.

Парень оказался совсем рядом, склонился ко мне, вытянув рукуи почти касаясь моего плеча. Я перевернулась на спину и ударила его ногой впах. Он упал, скорее от неожиданности, а я вскочила и бросилась к двери, онбыло тоже собрался, но вместо этого отчаянно взвизгнул. Дверь парень оставилоткрытой, я торопливо захлопнула ее, к этому моменту мой тюремщик пришел в себяи всем телом обрушился на дверь, но за долю секунды до этого я успела задвинутьзасов. Тяжелый, широкий брусок железа надежно защищал от беснующегося парня.

Я привалилась спиной к двери и попробовала отдышаться,прикрыв глаза, но тут же распахнула их пошире. Я все еще находилась в подвале,вверх вела деревянная лестница, там еще одна дверь, и кто знает, возможно, оназакрыта. Ключ наверняка у парня, и я в этом случае попала в ловушку.

Дверь была открыта, я толкнула ее и оказалась в полуподвале,узкие окошки, стиральная машина в углу, выложенный голубым кафелем пол… Черт… яна собственной даче, то есть на нашей с Сашкой даче, доставшейся нам понаследству. Три года назад брат ее перестроил, и, как видно, в результатеперестройки появился подвал, о котором я знать не знала. Рядом с дверью стоялметаллический ящик, маскируя, когда возникала необходимость, вход в этуимпровизированную темницу.

– С ума сойти, – покачала я головой и поторопиласьпрочь отсюда, но вовремя вспомнила, что в таком виде не только в городе, но ина даче появиться не смогу. Платье осталось в подвале в качестве утешительногоприза доверчивому парню. – В доме должна быть какая-то одежда, –решила я и поднялась по лестнице на первый этаж.

И тут я услышала шум: к крыльцу подъехала машина. Я вжаласьв стену, прислушиваясь и лихорадочно пытаясь решить, что делать. Кто-топоднимался на крыльцо. Должно быть, один человек. Но для меня и одного слишкоммного. Тихо, на носках я отступала к двери в комнату и тут вспомнила про камин.

Сам по себе камин меня всегда раздражал: выглядел он как-тонелепо и даже казался уродливым, но теперь я ему порадовалась, потому что ккамину полагалась кочерга. Она в самом деле торчала из металлической подставки,я схватила ее и встала сбоку от входа в гостиную.

Человек к этому моменту вошел в дверь, а я сжала кочергу доломоты в пальцах и приподняла ее над головой.

– Серега! – громко крикнул мужчина, голос я узналасразу и мысленно усмехнулась. Только бы он решил заглянуть в гостиную…

Я уже чувствовала его совсем рядом… Вдруг он остановился истал звонить по сотовому.

– Сева, – сказал он и сделал шаг… передо мнойвозникли спина и затылок. Со всей силы, на которую была способна, я обрушилакочергу на этот самый затылок. – Черт, – промямлил Кирилл и рухнул наковер лицом вниз.

– Что у тебя там? – донесся Севкин голос изтрубки. Севкино вмешательство сейчас было некстати, и я дала отбой.

Потом нашла на веранде моток веревки, связала Кириллу руки,подтянула все еще бесчувственное тело к огромному резному шкафу и обмоталаконец веревки вокруг витой ножки. Если Кирилл решит покинуть дачу, придется емуприхватить с собой шкаф.

После этого я поднялась в свою комнату и облачилась всарафан. С обувью дело обстояло сложнее, но, немного пошарив на веранде, явсе-таки обнаружила свои старые босоножки. Обыскала Кирилла и нашла в карманеджинсов ключи от машины.

Кирилл постанывал и приходить в себя не спешил. Это менябеспокоило: вдруг я ударила слишком сильно? В общем, я нашла в аптечке нашатырьи с ним направилась к своему поверженному врагу.

Кирилл дернул головой, поморщился и открыл глаза.

– Привет, – сказала я и даже улыбнулась. Полминутыон смотрел на меня, впрочем, вполне осмысленно и вроде бы осуждающе. –Илья жив? – спросила я.

Он криво усмехнулся и кивнул. Потом внимательно оглядел меняи задал свой вопрос:

– Где этот придурок? Сидит в подвале?

– Сидит, – ответила я, а он заявил:

– Развяжи…

Это мне необыкновенно понравилось, и я лучисто улыбнулась,он поморщился и пояснил:

– Все кончилось. Я приехал за тобой. Так что ты зрястаралась.

– Никогда не скажешь заранее, – еще ширеулыбнулась я и полюбопытствовала: – А что кончилось?

Кирилл поморщился.

– Не хочешь, не надо, – обиделась я. –Хитришь, значит, освобождать тебя не стоит.

– Тебе все расскажет брат. Из меня рассказчикникудышный, у него лучше получится.

– Ага… – задумалась я. – Пожалуй, я уже сама всезнаю. Сашка решил прибрать к рукам весь город. Так?

– Ну… более или менее…

– Это Сашка учинил расстрел на Катинской.

Кирилл пожал плечами:

– Вроде бы.

– А кто стрелял? Он сам?

– Понятия не имею. Но вряд ли.

– Конечно. Ведь надо было еще избавиться от Ильи. УбитьАндрея и сунуть пистолет в машину моего мужа. За что он его так ненавидел?