с наслаждением ощутила сладкую, давящую тяжесть его тела. Она начала тихонько гладить его плечи, изгиб поясницы, тёплые и крепкие ягодицы. Её ладонь перекочевала чуть пониже поясницы, на упругий зад с каким-то очень интимным, молочно-белым следом от плавок. Мартин потёрся щекой о её щеку и прижался приоткрытым ртом к губам. Сперва, мягко, словно на пробу, а затем влажно и жарко, опьяняюще и совершенно бесстыже. Уже теряя связь с реальностью Женя подумала, что так он её ещё не целовал. От этого жадного прикосновения ей стало душно, Женя почувствовала слабость. Стой она на ногах, то непременно подкосились бы колени. Мартин продолжал её целовать. Она почувствовала его губы у себя на лбу, переносице, он закрыл поцелуем её глаза и снова прижался упругим горячим ртом к губам. Женя тихо застонала. От этих поцелуев ей стало не по себе. Мартин начал целовать её в ухо, шею. Прикосновения становились всё более откровенными и жадными. Женя почувствовала, что мучительно млеет, буквально уплывает в небытиё наслаждения. В низу живота стало горячо, лоно налилось томительным ожиданием, а Мартин продолжал сладко измываться над её телом. Он подсунул свои руки ей под спину, выпростал из одеяла, и прижался к губами к дорожке меж грудей. Кончик его языка прикоснулся сначала к одному соску, затем ко второму и Женя почувствовала, что ещё немного, и она взвоет. Не в силах терпеть это сладострастное испытание, она высвободилась из его объятий и тут же очутилась сверху. Мартин перекатился к стене, и Женя стала хозяйкой положения. Несколько минут они смотрели друг другу в глаза, и затем она осторожно прикоснулась губами к его рту. Всё, что происходило с ними до сих пор, больше напоминало игру, шаловливые развлечения подростков, которые впервые дорвались до противоположного пола. Все их встречи были торопливыми, всё время на грани со странным риском, что их могут застать. Сейчас они были одни и такая свобода даже немного попугивала. А ещё Женя внезапно вспомнила, свою близость с Игорем. Но даже по началу, их короткие совокупления напоминали хорошо отлаженный механический процесс. Точно выверенная рациональная схема не дающая сбоя. Игорь всегда очень долго готовился к интиму. При чём, готовился по одной и той же схеме, которая смешила и раздражала. Он всегда слишком долго принимал душ, слишком тщательно складывал одежду, развешивая рубашки по плечикам шкафам, потом забирался в постель и начинал гладить одними и теми же движениями, словно по заранее выверенному плану и целовался слишком уж мокрыми затянутыми поцелуями. После этого всегда хотелось вытереть рот и побыстрее заснуть после короткого трепыхающегося акта любви. И увы так было только по началу. Она и не заметила, как осторожные тонкие поцелуи переросли в бурные ласки. Когда она поцеловала Мартина в шею, он глухо простонал, запрокинув голову назад. Несколько минут прошло в необузданных объятиях, когда они, закрыв глаза, словно слепые, ласкали тела друг друга. До сих пор свою скованность Жени относила к отсутствию опыта. Постельные отношения она в основном терпела, тем более Игорь не терпел активности с Жениной стороны. Сейчас мысли о стеснении даже не пришли ей в голову. Наоборот ей требовалось заполучить, как можно больше и Женя склонилась над налитым телом, которое жаждало ласк не меньше, чем она сама. Несколько минут прошло в безмолвии. Желание трансформировалось в реалию тонким прикосновение губ к груди, к животу, к паху. Мартин машинально сжал голову Жени, направляя её движения. Лаская его плоть, она испытывала почти болезненное чувство власти и обладания. И Мартин не заставил себя ждать. Он кончил с глухим, неожиданно покорным стоном. А потом Женя снова оказалась внизу. Мартин поглаживал её мягкими круговыми движениями, словно испытывая её терпение. Его ладони проскользнули по шее, плечам, обогнули грудную клетку, затем приподняли груди. Пальцы обежали каждый сосок. Затем он спустился на её живот. По телу несколько раз прокатились нетерпеливые судороги. Мартин целовал её всё ниже, его ладони переместились на её бёдра. Женя почувствовала, как его губы прижались к её лобку. Она лежала в полузабытьи, беспомощно раскинув руки и ноги. Ещё никогда ей не было так остро-хорошо. Приятно настолько, что хотелось кричать. Орать дикой мартовской кошкой от сладострастного, как-будто выворачивающего наизнанку ощущения. Потом Женя почувствовала тело Мартина на себе. Она немного озябла, и прикосновение тёплой груди было особенно приятно. Мартин не просто упивался своими ощущениями, но и получал удовольствие от одного только факта обладания, от её наслаждения и блаженства. Она раскрылась навстречу. Обняла руками, прижала к себе. Задыхаясь от возбуждения, принялась ласкать его волосы, плечи, спину. Женя дрожала от незнакомых до селе ощущений, перед глазами всё плыло, а тело, как-будто налилось раскалённой лавой. Её колени коснулись его плеч. В тот момент, когда Мартин вошёл в её тело, Женя полностью потеряла связь с реальностью. Разрядка наступила через несколько минут, каким-то феерическим сердцебиением. Женя мягко распустила руки, которыми сжимала Мартина за талию, и совершенно обессиленная откинулась на постель.

После ливня утро было какое-то особенно чистое, светлое. Природа умытая, обильным дождём встретила их птичьим щебетанием и лёгким розоватым туманом.

— Как хорошо! — Женя сочно потянулась, — как здорово, что мы сюда приехали.

— Здоровее будет только то, когда осенью мы поедем в мой маленький охотничий домик, на берегу озера, — ответил Мартин.

— У тебя есть охотничий домик? — удивилась Женя.

— Да. Совсем маленький. Небольшое наследство. Когда кончатся все концерты и фестивали, на деревьях облетят все листья и лес будет стоять в ожидании снега. Я буду чистить рыбу, а ты мне читать сборник Бельмана. А потом мы будем лежать на диване и слушать завывание первой пурги.

— Да, ты, романтик, — улыбнулась Женя, — никогда бы не подумала.

— Иногда бывает, — хмыкнул Мартин, — иди, я тебя догоню.

— Доброе утро!

На большой террасе, где был накрыт шведский стол уже были и Ольгерд и Тони. Вид у них был скучающий, а Ольгерд ещё и страдал от похмелья.

— Утро добрым не бывает, — мрачно заметил Ольги, вызвав у Жени совершенно необъяснимый приступ веселья, — где Мартин?

— Отлучился. Сказал, сейчас придёт. А, где Эрик?

— Тоже отлучился и тоже сказал, что