После Степа подобных провинностей не допускал. Полина – тоже.

– Кто он? – задал вопрос Карл. И девушка тотчас поняла, что он имеет в виду Ярослава.

– Бывший одноклассник. Мы учимся в одной группе. Я просто завязывала отношения, чтобы было легче найти Хранителя.

Карл кивнул, принимая к сведению.

– Тогда, получается, я – твой дядя?

– Что-то вроде того… – улыбнулась во весь рот Полина. – А что с этой девкой? Что за защита на ней стоит? – спросила Полина, когда они скрылись в темноте одного из дворов, который, в отличие от набережной, крепко спал. Она всего лишь навсего хотела отработать на ней один из приемов, которые учила, чтобы «просканировать» ее поле. Однако на ней стояла такая защита, что сила Полины срикошетила в нее же саму.

Полина сразу вспомнила Настю – девушку-практикантку из школы. Но отчего-то не стала говорить, что они знакомы. Ни к чему Карлу это знать.

– Занятно, не правда ли? – усмехнулся Карл.

– Что в ней занятного? Она мне не нравится.

Карл лишь улыбнулся, не глядя на ученицу.

Аспирантка с кафедры литературы необъяснимым образом притягивала его к себе, хотя он вовсе не планировал заводить отношений. Если только встречи для конспирации – адрианиты внимательно следили за всеми его действиями.

Женщины на одну ночь – да.

Женщины на пару ночей – изредка.

Женщины – или женщина? – на года – нет.

Но эта печать, улыбка, и что-то еще, непонятное и завлекающее, заинтересовали его.

– А тебе она нравится? – спросила Полина, прощупывая почву – может ли пересечь грань или не стоит.

– Тебе следует следить за тем, что ты говоришь, – посоветовал Карл. И Полина, прикусив губу, замолчала, сделав в голове пометку рассказать ничтожеству, то есть Фиалке, о подружке учителя.

Грань пересекать не стоило. Карл никогда не растает.

– И следует быть внимательной, – добавил он. – Полагаю, ты не заметила, чья печать стоит на Анастасии?

– В смысле? – осторожно переспросила Полина.

– Не разглядела, – с сожалением констатировал Карл. – Тебе придется вновь читать учебники по родовой магии. – Он вытащили из борсетки отполированную до блеска каменную пирамидку-портал. В ней тотчас заиграли сумасшедшие блики тусклого фонаря. – Затонские.

Полина прокляла полсвета. Карл вновь засадит ее за учебники, над которыми она и так постоянно корпит.

– Те самые Затонские?

Он протянул руку с порталом, и Полина привычно коснулась холодных граней тонкими пальцами.

– На ней – их фирменный «Большой крест удачи», – продолжал Карл. – Потускневший, но все же это говорит о том, что между ними связь.

Род Затонских – некогда живших еще в Российской империи и уже почти век находящихся в объятиях гостеприимного Парижа, не относился ни к розианцам, ни к адрианитам, ни к какому-либо другому магическому объединению, придерживаясь официальной позиции нейтралитета. Затонские и еще ряд крупных европейских семей, имеющих мощные артефакты и финансовые источники, входили в так называемый Прозрачный круг.

Артефакт подействовал. Их тела исчезли, распавшись в темноте на миллиарды частиц, и появились лишь перед серым пятиэтажным зданием с колоннами и арками, неброская вывеска на котором гласила, что это – ресторан «Освальд».

– Даю две недели на повторение материала по родовой магии, – задумчиво повторил Карл, пряча портал и оглядываясь – их появление никто не заметил.

Полина еще больше невзлюбила эту мерзкую Настю.

Еще в школе она не особенно нравилась ей. А сейчас мысль о том, что эта девка осталась наедине с ее Ярославом, обжигала злостью.

– За то, что сделала приворот, будешь наказана, – сказал Карл перед тем, как одной рукой потянуть на себя дверь резиденции Августа, а второй взять девушку за тонкое хрупкое запястье.

Его ученица – все должны это знать. Ученица и Хранительница одного из артефактов Славянской Тройки.

Полина опустила голову. Но взгляд ее смиренным не был – в нем сверкали молнии.

Естественно, он заметил. Все заметил!

Проклятье!

– Разве он не подействовал? – нашла в себе силы спросить она.

– Он чужой. Ты должна уметь делать свои.

– Тогда я еще не умела, – хотела было возразить, Полина, но Карл повернулся к ней, и она замолчала, вновь уставившись вниз и не смея поднимать глаз. Стало страшно.

– Веди себя так, будто тебя не существует, – тихо сказал Карл.

Они скрылись в «Освальде»:

Немец отлично видел в окне на втором этаже знакомую мужскую изящную фигуру – великий князь уже поджидал их.

Но он так и не догадался, что все это было подстроено. И для чего.

Спустя несколько минут из тени близ стоящего дома вынырнули две фигуры. Одна принадлежала черноволосой девушке с бледным лицом и хитрыми глазами – ведьме Арине. Вторая – рыжеволосому молодому человеку по имени Вацлав.

– Я ненавижу этот лик, – проворчал парень, взлохмачивая шевелюру. – То капитан Джек Воробей, то какой-то недоумок.

– Терпи, такова твоя доля, – отозвалась ведьма. – Главное, что Карл и его ученица оставили нашу Настеньку в покое.

Это был уже второй раз, когда Ротенбергер был засечен рядом с Хранительницей. И если в первый раз решили не вмешиваться, то во второй не вмешаться было невозможно – Протекторы Насти заподозрили, что Карл мог что-то понять.

Для Карла произошедшее казалось насмешкой Августа, для самого великого князя, который был в курсе всех событий, это стало попыткой понять, узнал ли Ротенбергер что-либо или нет.

Использование Полиной магии рядом с Карлом стало фиктивным поводом для немедленного вызова к наместнику города – Август всегда мог сослаться на то, что был введен в заблуждение ничего не понимающими сотрудниками, которые перепутали магическую активность Карла и его ученицы.

* * *

Вот так мы неожиданно и остались одни – Яр Зарецкий и я.

В первые несколько минут я пребывала в глубоком недоумении от того, что Карл и его племянница спешно ушли. Что у них случилось, я понятия не имела. И волновалась – вдруг что-то серьезное?

Честно говоря, мне хотелось покинуть это уютное заведение следом за ними, но совершенно не вовремя принесли заказанный десерт. И раз уж принесли – я должна была его съесть, пусть даже в такой компании, как Зарецкий. Не выбрасывать же деньги на ветер!

Енот тоже тушевался недолго. После ухода Полины он как-то заметно повеселел, видимо, отойдя от своих романтических переживаний. Даже впалые щеки его налились румянцем, а в зеленых глазах появилось хитрое выражение.