Я начал разворачивать в сторону толпы свою тяжеленую пулеметную спарку, но, еще до того, как успел нажать на спуск, увидел, как бегущие вдруг начали падать и залегать на землю. Кажется, теперь стреляли уже по ним. Я поднял взгляд выше килевых шайб истребителя и увидел, как на аэродром на большой скорости, напрочь снеся шлагбаум и попутно проехавшись по трупам караульных, вломился тяжелый двухосный грузовик марки «Мерседес-Бенц», камуфлированный размытыми пятнами причудливой формы. В его кузове, расставив для пущего равновесия ноги, стоял высокий человек в германской пятнистой униформе и каске, утвердивший на крыше массивной кабины грузовика сошки пулемета MG.34 или MG.42. И этот человек деловито поводил стволом означенного пулемета из стороны в сторону, поливая бегущую от ангаров к ВПП аэродромную братию густым свинцовым дождиком.

Неужели эти убивцы таки догнали нас? Что-то больно быстро.

Я развернул турель в сторону нового противника и выпустил короткую очередь из двух стволов, целясь в радиатор грузовика. Попал или нет, я толком не понял, поскольку именно в этот момент перегруженный залитым под пробки топливом «мессер» наконец оторвался от полосы – слава богу, ее длины для разбега хватило. Можно было считать, что я таки полетел со свистом, причем задом наперед, как типичному воздушному стрелку и положено. Ката убрала шасси и сделала «круг почета» над аэродромом. При этом проходе она открыла огонь по земле из носовой батареи «сто десятого». Куда она целилась, стало понятно, когда внизу взорвалась красивым грибом одна из цистерн топливного хранилища и загорелось несколько машин. Кстати, уже с воздуха я заметил на дальнем конце ВВП аккуратные круглые площадки и брустверы свежевырытых окопов – явных огневых позиций под малокалиберные зенитки, которые сюда еще не успели установить. Называется – и тут повезло. А если бы «Эрликоны» уже стояли на своих местах, хрен бы нам вообще удалась эта наглая импровизация с угоном самолета на фу-фу…

Затем графиня прибавила газу и начала стремительно набирать высоту. Аэродром с дымами свежих пожаров быстро остался позади. Глядя на удаляющуюся землю и быстро надвигающиеся облака, я понял, что с точки зрения элементарной логики этот наш «улет», что ни говори, состоялся не в самый худший момент.

Судя по всему, именно в это время в сторону Будапешта направлялось какое-нибудь союзное авиасоединение из многочисленных четырехмоторных бомбардировщиков с солидным прикрытием из разных там «Мустангов», «Тандерболтов» и «Лайтнингов», а им на перехват стартовало все, что еще было способно летать и стрелять у немцев и венгров. То есть в воздухе должно было быть тесно от своих и чужих самолетов, и выделить в этой сутолоке наш «мессер», наверное, не смог бы никакой тогдашний «радарщик» (особенно, если вспомнить о несовершенстве РЛС тех лет). Так что у нас был хороший шанс если не на полный, то, уж как минимум, на частичный успех, под которым следовало понимать стремление улететь как можно дальше от места старта. Интересно, продумывала наша графиня все это заранее или столь быстро сориентировалась уже по ходу пьесы? Подозреваю, что при таких способностях у нее на любое действие или противодействие был десяток вариантов, как в шахматах.

– Ну и куда мы теперь? В Швейцарские Альпы? – спросил я Кату по внутренней связи, уже смутно понимая, что, по ощущениям, летим мы скорее всего не к нейтралам, а вовсе даже наоборот – куда-то на юго-восток.

– В Швейцарии серьезная ПВО. Там нас сначала собьют, а уж потом будут разбираться. И без документов нас там сразу же арестуют, – ответил голос графини в моих наушниках. – А раз Австрия и Швейцария накрылись, теперь пойдем по запасному варианту и пути наименьшего сопротивления, то есть к болгарской границе.

Ну, тогда понятно, почему она потянула прямиком на юг. Действительно, в этой ситуации нам однозначно светили не Альпы, а одни сплошные Балканы.

Какое-то время я молча рассматривал маячивший за плексом моего фонаря двурогий хвост «Мессершмитта», с протянутым к нему тонким тросиком радиоантенны. Но примерно на одиннадцатой-двенадцатой минуте нашего полета я неожиданно увидел позади нас какой-то странный, белесый след. Прямо как в той песне – вижу в небе белую черту. И след этот быстро увеличивался в размерах, сближаясь с нами на большой скорости. И в голове этого следа было нечто темное.

– Слышь, автопилот! Сзади, на десять часов! Явный противник! – предупредил я Кату. Она на этот мой окрик не ответила.

В какой-то момент я даже подумал о зенитных ракетах или УР «воздух – воздух», но откуда им было взяться здесь? На всякий случай я пустил очередь из своей турели, но приближающаяся цель была слишком быстрой и пунктиры моих трасс прошли сильно позади нее. Верно все-таки говорили во время войны в Корее о том, что попасть из обычного турельного пулемета (даже если турель с радарным наведением и электрофицированная) в летящую на околозвуковой скорости цель – занятие практически безнадежное.

К тому же, в момент начала моей стрельбы графиня (как будто имевшая на затылке лишнюю пару глаз) выполнила резкий маневр уклонения со снижением вправо, и два бледных пунктира пушечных трасс промелькнули левее и выше нас. Скоростное нечто проскочило вперед над нами, а потом тянувшийся за ним белесый след словно обрезало.

Присмотревшись, я увидел левее и чуть ниже нас быстро снижающийся ракетный Ме-163 в самом незавидном для него положении, то есть с напрочь закончившимся горючим. В его кабине вертел увенчанной кислородной маской и массивным шлемом башкой пилот. Вот же герой сраный, успел-таки взлететь! Не иначе долго тренировался, полагая, что в его дурацкой жизни всегда есть место подвигу. Но от усердия уже успел израсходовать все топливо, сердешный.

Графиня сбросила скорость и мстительно довернула Bf-110 в его сторону. Я бы тоже сделал так, но опыт пилотирования двухмоторных самолетов у меня нулевой, так что пусть рулят профессионалы, я не против.

Потом наш «мессер» слегка рыскнул из стороны в сторону (Ката явно ловила мишень в прицел), а затем мощно загрохотала носовая батарея. Вообще, поскольку Ме-163 в планирующем режиме и без двигателя был, в общем-то, мишенью, можно было констатировать серьезную недоработку со стороны конструкторов «Кометы». Снаряды и пули Bf-110 буквально порубили бесхвостый перехватчик, как хороший топор – от Ме-163 полетели какие-то бесформенные куски, а то, что осталось, загорелось и пошло к земле. Я успел заметить, как улетел вверх фонарь его пилотской кабины и наружу вывалился незадачливый летчик, над которым раскрылся парашют. По части экстренного покидания сбитого самолета он тоже явно тренировался. Что произошло с этим «фашистским стервятником» дальше, было непонятно, поскольку его купол унесло вниз, а Ката начала уходить с набором высоты, заметно прибавив скорость.

Впрочем, радоваться было еще рано. Буквально через минуту я снова увидел сзади, на фоне облаков, уже знакомый, набирающий высоту, белесый след. Повторение, блин, мать учения и счастье для дураков. Кажется, по нашу душу прибыла еще одна «Комета». Выходит, они успели стартовать оба? Ну ничего себе! Интересно, как у них это вообще получилось, учитывая, что на точке взлета в момент нашего старта был неслабый шухер и стрельба?