Мистера Куррана пригласили задать вопросы свидетелю. Он не разочаровал:

– Мистер Брофи, вы сказали, что мастерская подсудимого находится на небольшом расстоянии от того места, где хранилась корзина. Сколько еще людей работает рядом с лестницей, ведущей на чердак?

– Около пятидесяти-шестидесяти мужчин и молодых парней.

– Понятно! И все же из этих пятидесяти или шестидесяти человек вы выделяете именно подсудимого, – барристер шел напролом. – Мистер Брофи, неужто вы испытываете к мистеру Споллину неприязнь?

– У меня никогда не было с ним разногласий.

– Разве вы не говорили, что повесите его?

Брофи был взволнован, но держался уверенно:

– Я никогда этого не говорил. Он ранил моего брата, и у нас с ним случилась короткая перепалка.

– Я так и думал.

Триумфальная реакция мистера Куррана дала понять присяжным, что это признание имело некоторое значение.

Следующим был допрошен хирург Джордж Портер. Он описал раны, обнаруженные им на теле мистера Литтла, и согласился с тем, что тупым предметом, использованным для его убийства, мог быть молоток, найденный в канале. Генеральный прокурор спросил о резаных ранах на шее и лице, а точнее, о том, чем они были нанесены.

– Видимо, очень острым предметом.

– Чем-то вроде бритвы?

– Смею предположить, что бритва могла нанести эти раны.

Мистер Фицджеральд взял что-то со стола, стоящего перед ним, и передал свидетелю:

– Могли ли описанные вами повреждения быть нанесены бритвой, которую вы сейчас держите в руках?

Мистер Портер открыл бритву и внимательно осмотрел ее лезвие, прежде чем ответить:

– Она бы точно с этим справилась, и я вижу зазубрины на конце лезвия.

– Не могли бы вы объяснить, что это означает, мистер Портер?

– Чтобы сделать разрез, который я описал, лезвие должно было соприкасаться с зубами, а это неминуемо бы привело к его повреждению.

Генеральный прокурор повернулся к присяжным и с видом фокусника, завершившего удачный карточный трюк, сообщил, что бритва, которую он показал хирургу, была той самой, на ручке которой было написано имя Споллина.

Его триумф был недолгим. Мистер Сидни начал перекрестный допрос с того, что вручил свидетелю другую бритву.

– Мистер Портер, бритва, которую вы сейчас держите в руке, была найдена в канале около девяти месяцев назад. Могли ли раны быть нанесены этим лезвием?

– Да, это вполне возможно.

– А вы согласны, что на этой бритве тоже есть зазубрины?

– Да, это так.

– Мой ученый друг только что показал вам молоток, который был найден при обыске канала, и вы согласились, что он мог быть орудием убийства. Но у меня есть еще один молоток. Узнаете ли вы его?

– Да. Я видел его в день эксгумации тела.

– И что вы с ним делали?

– Я поднес его к ранам на голове, чтобы проверить, подходит ли он.

– И как?

– Он подошел.

– А вы проверили, не совпадают ли с раной другие молотки?

– Да, я попробовал еще один, который, как мне кажется, был примерно такого же размера.

– То есть вы не можете быть уверены, что именно первый молоток – то есть молоток, найденный в канале, – был орудием убийства?

– Не могу. На самом деле я никогда не говорил, что раны не могли быть нанесены другим молотком.

Затем расспросили Арчибальда Мура и мистера Бозира, чтобы больше узнать о месте преступления, однако они не сказали ничего, в чем был хотя бы намек на пользу. Столь же невразумительно выступил и доктор Джон Олдридж – химик, проводивший анализ красных пятен, обнаруженных на дверном коробе на первом этаже станции. Все, что он смог сказать, – это была не кровь. Как это могло помочь той или иной стороне, оставалось только догадываться.

Было уже без четверти шесть вечера, и после более чем пятичасового заслушивания доказательств присяжные начали задумываться о том, сколько еще им придется находиться в душном зале суда.

Генеральный прокурор выбрал этот момент, чтобы вызвать Люси Споллин. Десятилетняя девочка, обогнув стол адвокатов, прошла на расстоянии вытянутой руки от скамьи подсудимых. Ее отец, бесстрастно, но внимательно наблюдавший за происходящим, все же не смог сдержать эмоций, видя, как его девочка поднимается по ступенькам к столу, садится на огромный стул и болтает ногами в воздухе. Не успел судебный пристав протянуть ей Библию, как встал мистер Курран и заявил, что намерен провести перекрестный допрос этого свидетеля, и, поскольку это займет немало времени, он просит перенести его на следующее утро.

Единственными, кого разочаровала эта разумная просьба, были зрители в публичной галерее – они с нетерпением ждали встречи дочери Споллина с адвокатами, и теперь им предстояло еще одно утреннее ожидание в очереди, чтобы иметь хоть какой-то шанс увидеть маленькую Люси. Судьи согласились с предложением мистера Куррана, и Люси, не проронив ни слова, покинула суд, а ее место занял Томас О̕Бирн – мастер малярного цеха на станции «Бродстон». Он был начальником Споллина и подтвердил, что подсудимый работал в кабинете мистера Литтла примерно за две недели до убийства, покрывая лаком стол. Мистер Фицджеральд спросил о поведении Споллина в тот день, когда корзина с деньгами была найдена над локомотивным цехом.

– Я помню, что видел его, когда полиция была в моей мастерской. Я разговаривал с детективом, когда Споллин подошел к двери и открыл ее. Похоже, он передумал заходить, но не ушел: я заметил, что он подглядывал.

Мистер Сидни был невозмутим, проводя перекрестный допрос.

– Мистер О’Бирн, в тот день, когда вы видели Споллина «подглядывающим», как вы выразились, полиция была в вашей мастерской, не так ли?

– Да, сэр.

– Это было необычное явление, несомненно. Неужели остальным работникам не было интересно выяснить, что происходит?

– Да, в тот день об убийстве ходило много слухов. Каждый раз, когда приходили детективы, люди начинали шептаться.

– Мы много слышали о корзине, которая была найдена в тот день. Насколько сложно было человеку, поднимающемуся по лестнице, добраться до нее?

– Любой, кто проходил по лестнице, мог ее взять.

– Сколько человек имеют доступ к этой лестнице?

– Много.

– Не могли бы вы быть более точным? Между убийством мистера Литтла и обнаружением корзины прошло около четырех недель. Как вы думаете, сколько человек могли пройти этим путем за четыре недели?

– Думаю, полторы сотни или около того.

Следующим место свидетеля занял кладовщик со станции Генри Осборн. Мистер Фицгиббон спросил, узнает ли он почерк подсудимого, на что тот ответил утвердительно. Барристер передал ему табельную книгу Споллина.

– Мистер Осборн, что в этой книге говорится о передвижениях подсудимого тринадцатого ноября прошлого года?

Мистер Осборн перелистывал страницы, пока не нашел нужную:

– Судя по всему, он ушел с работы в половине пятого вечера, как и всегда.

– Что он делал в тот день?

– В книге об этом не сказано, но я случайно узнал, что он работал над новыми вагонами в малярной мастерской.

Мистер Курран взял на себя ведение допроса со стороны защиты:

– Я полагаю, что заключенный также подрабатывал в свободное время, выполняя малярные и обойные работы для частных